бристольские купцы вывозили шерсть. Например, Томас де Тайли и Уильям де Бервик во времена Ричарда I экспортировали шерсть из Сомерсета{234}. Но объем этой торговли по сравнению с другими городами был ничтожным. В 1303 г. Эдуард I ввел т.н. «новую пошлину» для иностранцев, торговавших в Англии. И по данным таможенных отчетов за 1303–1309 гг. из Бристоля иностранцами было вывезено только 9,5 мешков и 6 стоунов шерсти{235}.[11] В первой половине XIV в. были небольшие колебания в этой торговле, но в целом нужно отметить, что объем ее незначителен. Даже в XV в. бристольские купцы иногда отправляли шерсть в Италию. В ноябре 1446 г. Роберт Стерми получил лицензию на отправку 40 мешков шерсти и 100 кусков олова весом 26 тыс. фунтов из Бристоля в Пизу{236}. Стремясь обойтись без посредничества Венеции и Генуи, Стерми отправил на коге «Анна» 20,5 мешков и 12 кловов шерсти. Но во время бури корабль был выброшен на скалы о. Модон и весь экипаж погиб. Тем не менее, в 1447 г. Стерми отправил уже три корабля в плавание, целью которого был Левант. Но и это путешествие закончилось трагически: генуэзцы, решив не допустить возвращения кораблей в Англию, устроили засаду у о. Мальта и захватили их{237}. За весь XV в. это была единственная, отмеченная в таможенных отчетах, отгрузка шерсти из Бристоля. Да и оба путешествия Роберта Стерми обычно рассматриваются не в плане изучения торговли шерстью, а как первые попытки англичан проникнуть на рынки Леванта.
С середины XIV в. Бристоль начинает выделяться как экспортер сукна. Прогресс в этой области был просто стремительным. Если в 1303–1309 гг. из города было экспортировано иностранцами 242,5 куска некрашеного сукна, то в 1377 г. сумма годового экспорта в Ирландию, Гасконь и Испанию дошла до 3220 кусков. При этом иностранные купцы вывезли 292,5 куска, а бристольцы — 2927,5 кусков{238}. Конечно, это был удачный год, бывали цифры и ниже, но рост экспорта сукна — несомненен. Тем более, если иметь в виду, что экспорт всего королевства в середине XIV в. доходил до 5 тысяч кусков в год, а в 1390–91 гг. составил 7017 кусков{239}.[12] В 1355–1360 гг. доля Бристоля в ежегодном экспорте английского сукна составляла 30% (в среднем 2550 кусков), а в 1365–1370 гг. выросла до 40% (в среднем 5151 кусок в год){240}. Для сравнения можно сказать, что в 1353/54 гг. Ярмут экспортировал лишь 19 кусков, Гулль — 163, Бостон — 273, Лондон — 454, Саутгемптон — 785. Бристоль же в этом году отправил за границу 1511 кусков{241} . Рост производства шерстяных тканей был связан с изменениями, происходившими в организации бристольского ремесла, о чем речь пойдет ниже. Правда, нужно отметить, что Бристоль экспортировал и сукно, произведенное в других городах и местечках. У Чайлдз, ссылаясь на лицензии XIV–XV вв., отмечает, что город экспортировал сукна из Эксетера, Бриджуотера, Тонтона, Барнстапла, Уэльса, Саутгемптона, Ирландии {242}.
Хотя Фландрия не была постоянным торговым партнером Бристоля, но есть свидетельства, что в начале XIV в. бристольцы пытались продавать сукно в Брюгге. В муниципальных отчетах Брюгге за 1306–1307 гг. отмечена конфискация «семи кусков сукна, принадлежащих англичанам из Бристоля»{243}. К сожалению, причина конфискации не указана. Возможно, это было следствием протекционистской политики городских властей, защищавших своих производителей сукна от конкуренции, или связано с практикой репрессалий, поскольку Брюгге являлся крупным ярмарочным центром. Важно то, что бристольцы появлялись со своими товарами и во Фландрии.
Основными рынками сукна для Бристоля в XIV в. были Гасконь и Ирландия. Здесь бристольские купцы торговали беспошлинно, поскольку эти страны считались владениями английского короля, а торговцы города пользовались большими привилегиями еще со времен Генриха II. Правда, иногда привилегии нарушались. В конце XIV в. таможенники порта в Бристоле подали петицию лорду-канцлеру, в которой жаловались на то, что свидетельства об уплате пошлин на все виды сукна, которые они выдают, не принимаются в Корке, как это делается в Бордо и других владениях короля{244}.
Гасконь как торговый партнер сохраняла лидерство несмотря на все сложности, связанные с войной. Конечно, военные действия мешали торговле, и во второй половине XIV в. экспорт Бристоля увеличивался не так стремительно, как в первой половине столетия. В 80-е гг. он был только на 3,5% больше, чем в 60-е, а в 90-е гг. лишь на 6,5%.{245} Тем не менее, если сравнить количество экспортированного сукна в 1390—91 гг., то в Гасконь было вывезено 1941, в Португалию — 1866,5, а в Ирландию — 1161 кусков{246}.[13]
Необходимо пояснить, каким образом среди главных рынков оказалась Португалия. После Гаскони и Ирландии основным импортером сукна была Испания. Но из-за того, что во время Столетней войны Испания выступала союзницей Франции, бристольские купцы оказались вынуждены торговать с ней через Португалию. Ее рынок был значительно меньше испанского и мог поглотить только небольшое количество сукна, остальная ткань уходила на более широкий кастильский рынок. Несмотря на пиратов, захваты кораблей и войны в самой Испании связи с ней в последней четверти XIV в. становились все более прочными. Испанский рынок поглощал от 1/4 до 1/3 всего экспорта Бристоля и от 3 до 9%, а в отдельные годы до 17% всего английского сукна{247}. К XV в. доля Испании выросла до 58% этой статьи бристольского экспорта{248} . Теперь бристольские корабли обычно были почти полностью загружены данным товаром. В последующее время продолжался, хотя и не в таком темпе, как прежде, рост экспорта сукна. Но к середине XV в. на первом месте в качестве экспортеров уже очевидно были Лондон и Саутгемптон. В 1440–50 гг. средний ежегодный экспорт Бристоля был 5109, а у Лондона и Саутгемптона соответственно 19200 и 9950 кусков {249}.
