Женщины в рассматриваемое время в Бристоле владели недвижимостью — имели права собственности или арендовали землю и дома. В завещании Джона Бертона 1454 г. упоминается сад, принадлежавший Джоанне Эрли (вдове), который арендовал у нее Джон Ньютон. В этом же завещании есть сведения о Маргарет Пайк, которая арендовала участок с постройками у Уильяма Тавернера, джентльмена. Правда, с какой целью она арендовала держание, не сказано{766}. Уильям Повем в 1454 г. большую часть недвижимости завещал жене, а после ее смерти она должна была перейти сестре завещателя Элис и его дочери Сесилии. Хотя у Уильяма Повема были сын и брат, которым тоже завещана недвижимость. В данном случае женщины наследовали недвижимость наравне с мужчинами. В этом же завещании идет речь о земельном участке, принадлежавшем Маргарет Денем{767}.
О росте правовой самостоятельности женщин говорит тот факт, что они часто упоминаются как душеприказчицы своих мужей. Обычно в завещаниях в качестве душеприказчиков упоминаются деловые партнеры или родственники-мужчины, и на их фоне особенно выделяются такие женщины, как Алиса Саттон, Агнес, вдова Томаса Фиша, а потом Джона Спайсера, Алиса Честер. В завещаниях иногда проявлялось разное отношение к женщинам. Например, купец Джон Браун в 1476 г. подробно расписал, кому и что он завещает, а затем распорядился, дабы оставшееся имущество передали его жене (свою долю она тоже получила по завещанию), и Кэтрин сама могла решать, как лучше употребить остаток на благо души завещателя, его родителей и благодетелей. Душеприказчицей также была назначена жена. Здесь проявилось явное доверие к здравому уму Кэтрин и уважение к ней. Томас Джоунз не только назначил свою жену душеприказчицей, но и записал, что она может использовать оставшееся имущество, «как сочтет подходящим». Так же поступил Морис Хейл — остаток имущества нужно было передать жене, «чтобы распорядилась им, как она сочтет подобающим». Она же назначена душеприказчицей. Джон Фланингем, имея брата и сына, доверяет распоряжение имуществом после своей смерти жене Анастасии. И Уильям Роули, имея братьев, назначил душеприказчицей жену Маргарет. Такое же отношение к жене продемонстрировали в XV в. Ричард Форстер, Уильям Сеймор, Лодовик Морс, Уильям Берд, Том Коуган{768}.
А вот Морис Уайт в своем завещании от 1460 г. записал, что его жене (не упомянуто даже имя) должны быть переданы 11 ф. и домашняя утварь, которую выберут душеприказчики. Последними он назначил Джона Роуша и Патрика Пирза{769}. Упоминавшиеся Джон Бертон, Уильям Повем, Джон Вайелл, Уильям Мерфилд и некоторые другие предпочитали назначать своими душеприказчиками чужих людей — своих друзей, партнеров, духовных лиц. Это было достаточно распространено, и могло объясняться личными качествами женщин, но являться и показателем традиционного отношения к ним. Но тем более интересно отметить возникновение новых черт в психологии бюргеров.
В судебных разбирательствах по торговым и финансовым делам в XV в. также встречаются женщины. Например, в 50-е гг. XV в. Джордж Айрленд, олдермен Лондона, подал прошение о возмещении долга в бристольский Стапельный суд против Алисы Саттон{770} . Алиса Честер не только вела торговлю с Испанией, Португалией и Фландрией, но и давала деньги взаймы. Известно, что она ссудила 20 ф. приору Тонтона, когда он был в большой нужде и не мог отремонтировать свой дом и уплатить долги{771}.
Участие женщин во внешней торговле облегчалось тем, что к XIV в. изменились способы ее ведения, и на смену купцу-путешественнику, подвергавшемуся опасностям на суше и на море, пришел купец-предприниматель, который вел свои дела при помощи переписки и факторов. Богатые купцы обычно имели постоянного фактора в городах, с которыми имели налаженную торговлю. Положение фактора являлось следующей ступенью после ученика, которую молодой человек должен был пройти, прежде чем стать самостоятельным торговцем, жениться и осесть в Бристоле. Часто фактор — младший член семьи, подобно Джону Кэнинджесу, который, вероятно, был фактором своего отца Уильяма Кэнинджеса. Также и Роберт Хенлов, брат Джона Хенлова, бристольского красильщика и торговца сукном, был его фактором в Лондоне{772}.
Положение фактора означало жизнь за границей, и такие агенты вели дела почти бесконтрольно. Поэтому требование честности и надежности считалось основным в купеческой этике. Если фактор оказывался недостаточно порядочным, то купец мог понести большие убытки. Например, Роберт Расселл подал жалобу на своего фактора в Байонне Томаса Хоупера, поскольку сукно и другие товары, отправленные ему, он использовал для своей выгоды. Хоупер женился на женщине из Байонны, и оказался настолько «обременен содержанием кузенов и родственников указанной женщины», что Расселл не мог получить законного возмещения. Поскольку он человек занятой, и поездка за границу была для него делом утомительным и трудным, он поручил некоему Уильяму Роджеру, как своему поверенному, возбудить против Хоупера судебное дело{773}. Поверенный был агентом, назначенным, чтобы вести какое-то отдельное дело, с большей властью, чем фактор. Но в XV в. термины «фактор» и «поверенный» (“factor and attorney”) использовались еще достаточно беспорядочно.
Несмотря на возрастающее богатство и престиж, средневековые купцы очень остро воспринимали непостоянство удачи и капризность судьбы. Риск и чувство неуверенности были оборотной стороной респектабельности и достатка. Показательна в этом отношении судьба Роберта Стерми. Богатейший купец, мэр города в 1450 г., который жил в Бристоле с королевским блеском, держа дом открытым для купцов из всех стран, испытал на своем веку столько опасностей, сколько хватило бы на несколько человек. В молодости он отправился в Иерусалим, захватив с собой 160 паломников и некоторое количество товаров. На обратном пути его корабль «Анна» потерпел крушение у берегов Греции и 37 его спутников утонули. Сам Стерми выжил, чтобы в будущем подвергнуться новым опасностям. В 1446 г., решив обойтись без посредничества Венеции и Генуи, он отправил товары в Пизу, но во время бури его корабль был выброшен на скалы о. Модон и весь экипаж погиб. Тем не менее, в 1447 г. Стерми отправил уже 3 корабля в Левант. Сохранилось три отчета о плаваниях Роберта Стерми, из которых можно узнать, что генуэзцы, решив не допустить возвращения кораблей в Англию, устроили засаду у о. Мальта и
