Образец записи в «Списке гражданским чинам»
Такая оценка, высказанная человеком, не понаслышке знакомым с размахом коррупции в современной России, стоит многого.
Исторически подкованный читатель скажет — это все, конечно, хорошо, но как быть с влиянием на государя его придворного окружения? Пресловутой «придворной камарильи», которая в обход чиновников может использовать личное расположение монарха в целях материального обогащения?
Прежде всего отметим, что сведения об «огромных тратах» монарших родственников и фаворитов зачастую являются искусственно раздутыми политическими и династическими противниками государя — попросту говоря, революционерами. Приведем лишь один пример: в начале Русско-японской войны революционные круги распространяли в России слухи, что главной причиной конфликта являются имущественные интересы придворной группы во главе с адмиралом Безобразовым, заинтересованной в получении прибылей от лесной концессии в Корее. Типичный пример такой пропаганды приводит в своем романе «Цусима» участник похода 2-й эскадры Тихого океана А. С. Новиков:
«Хоть было бы за что воевать, а то за дрова.
В разговорах, вопреки официальным сообщениям, все чаще и чаще указывали как на причину войны на лесные концессии в Корее, на реке Ялу, где были замешаны адмиралы Абаза, Безобразов и высочайшие особы. Слух об этом давно уже начал проникать и на корабли»[47].
Конечно, здравомыслящий человек мог бы задать вопрос — что, в России совсем леса кончились, раз придворное окружение царя польстилось на плохонькую корейскую древесину? Но таких людей было мало.
В реальности же, действуя в качестве личного эмиссара государя, адмирал Безобразов принял ряд важных мер по обеспечению безопасности дальневосточных рубежей России, чья деятельность заслужила высокую оценку советского военного историка и теоретика А. Свечина: «Как бы то ни было, но вмешательство Безобразова за четыре месяца 1903 года дало больше, чем пять с половиной лет работы Куропаткина во главе военного министерства»[48]. Раскрывает Свечин и сущность пресловутой лесной концессии: «Помимо этой внутренней связи между двумя русскими форпостами на Дальнем Востоке — Владивостоком и Порт-Артуром — являлась необходимость и во внешней линии связи, проходящей на границе Кореи и Маньчжурии по рекам Тумени и Ялу. Здесь требовалось передовое прикрытие, хотя бы небольшое, пограничная стража, которая сдерживала бы выдвижение японцев из Кореи в Маньчжурию еще до начала войны. На расположение такой пограничной стражи на чужой границе русский империализм не имел официального права. Требовался предлог, чтобы взять эту границу в кредит, завести здесь вооруженных людей, неофициальную пограничную охрану. В практике империалистов всех стран такие предлоги легко находятся при охране особых коммерческих предприятий, в особенности когда последние юридически оформлены в концессию.
Эту линию последовательного империализма, линию не отступать без борьбы — представлял Безобразов. За концессией дело не стало. У одного из владивостокских коммерсантов имелась концессия на рубку леса на реке Ялу, но это предприятие оказывалось убыточным и поэтому не реализовывалось. Безобразов передал эту концессию фиктивному обществу под председательством дворцового коменданта Гессе. Конечно, о крупных прибылях здесь мечтать не приходилось, так как основной смысл концессии заключался в том, чтобы нанять русских офицеров и уходивших в запас сибирских стрелков и создать из них ряд постов на границе Маньчжурии. Содержание пограничной стражи доходным предприятием быть не может. А небольшой лесопильный завод в Ионампо был только маской к этой пограничной страже»[49]. Таким образом, пресловутые концессии были лишь одной из форм военных приготовлений России к войне на Дальнем Востоке, и уж, конечно, не могли послужить ее причиной.
Тем не менее дыма без огня не бывает, и в ближайшем окружении монарха действительно могут встречаться нечистые на руку люди. Проблема в том, что придворное окружение формируется несколько на других принципах, чем государственный аппарат. Еще Фонвизин писал: «Государь дает милости и чины тем, кто достоин, и свою дружбу — тем, кому изволит». Окружение монарха формируется на основе человеческих симпатий и родственных чувств, и здесь государь, как и всякий человек, может ошибиться и не разглядеть недобросовестного человека.
Столкнувшись с фактами коррупции в окружении своего отца, императора Александра II, царь-миротворец Александр III, взойдя на престол, озаботился принятием мер по сокращению численности лиц, пользующихся правами членов императорской фамилии, а также принял особый устав, регламентирующий их обязанности, что несколько сняло остроту проблемы. С этого времени роль придворных кругов в российской политике значительно снизилась, что вызывало с их стороны некоторое недовольство:
«На правах его двоюродного дяди и старшего я иногда говорил с Государем о государственных делах, но я ничего не приукрашал. Я ссылался на историю, экономику, русские и иностранные прецеденты. Но это был глас вопиющего в пустыне. Мои призывы не достигали цели. Я был «Сандро», товарищем его детских игр, мужем его любимой сестры Ксении. Он знал, как меня парировать, переходя на шутливый тон нашей молодости»[50], — вспоминал о своих безуспешных попытках повлиять на государя великий князь Александр Михайлович. И действительно, если к началу правления Николая II члены императорской фамилии занимали ряд важных постов в
