слезы, потому что он не видел ее так долго, от тоски, от испуга:
– Мама, иди сюда!
Он попытался встать, однако ноги и руки держала трясина. Вокруг стали лопаться, поднимаясь из глубины, пузырьки. Обуреваемый яростью, Тео выдернул руки и заработал ногами, рванулся вперед.
Вдруг горло Тео обхватила чья-то стальная рука, рванула, опрокинула навзничь.
Мама закричала, закрывая рот руками, всхлипнула: «Теодор!», и Тео, дергаясь, попытался вырваться. Он нагнул голову, сжал кулаки, извернувшись, двинул со всей силы невидимому противнику в живот.
Кто-то охнул.
– Тео…
Голос Змеевика.
Тео дернулся к маме, но Вик ухватил его за локоть и удержал на месте:
– Нет, нет!
Тео попытался вырвать руку, однако парень был выше и сильнее и наконец притянул его к себе, крепко обхватив за плечи.
– Это морок! Не поддавайся ему!
Теодор смотрел перед собой в красную муть и видел там, на расстоянии десяти шагов, лицо матери, которая пыталась встать с колен, но не могла.
– Отпусти меня! – завопил Теодор. – Там моя мама! Отпусти, черт возьми, что ты делаешь?
– Нет там твоей мамы! – рявкнул Змеевик и с силой вытер лицо Тео рукавом. – Это все кровавый туман!
И тогда Тео увидел: там, где только что была его мама, мерцал огромный огонек – вытянутый, расплывающийся, слегка напоминающий человеческое лицо. Он горел в самой середине черного озерца. Вода вдруг вспенилась, пошла бурунами и хлестнула волнами в берег, а в центре оконца появился облепленный тиной корявый и скользкий гребень, а следом из жижи высунулась и остальная голова: широкая и массивная, вся в струпьях и бородавках, с широкими сизыми губами. С гулким низким ревом чудовище раскрыло пасть, усеянную мелкими зубами, и в этом реве послышалось: «Те-о-дор».
Тео шарахнулся в сторону, чуть не сбив Змеевика с ног.
Существо закрыло пасть и начало погружаться, булькая и пуская пузыри, а свечи покойников одна за другой потухли над его головой.
Тео растерянно повернулся к Змеевику.
– Ты… – вымолвил он. – Я думал… думал, это…
Тео чуть не заплакал, такая сильная тоска обрушилась на него. Это была не мама. Он почувствовал, что на глаза вновь наворачиваются слезы, и совсем как в детстве крепко зажмурился, чтобы не видеть этой ужасной мглы, сомкнувшейся вокруг.
– Я просто…
– Успокойся, – мягко сказал парень.
Тео вдруг почувствовал, что тяжелая рука Змеевика ободряюще сжала его плечо. Он еще дрожал, но в этом жесте было что-то успокаивающее, что-то, чему он мог доверять в этом кошмаре, ставшем явью.
– Прости, – глухо выговорил Тео.
Змеевик вздохнул:
– Ничего, Тео. Ничего.
И они пошли назад, пробираясь по кочкам, петляя между бочаг с бурой водой. Тео удивился, как он забежал так далеко, да еще без слеги, которой Вик проверял дно.
Вскоре в тумане забрезжила позолотой нимерица.
– Так. Вот тропа, – сказал Вик, – а это наши следы. Кажется, мы немного вернулись. Ну ничего, сейчас нагоним девчонок.
– Я думал, – медленно проговорил Тео, – думал, это мама. Понимаешь?
Змеевик обернулся. Тео вдруг понял, что парень нисколько не сердится. Его зеленые глаза были грустными и обеспокоенными.
– Я знал, что это не так, – запинаясь, начал Теодор, – но мне захотелось поверить…
Змеевик чуть приподнял уголки губ.
– Почему ты улыбаешься? – удивился Тео.
– Вначале я думал, что тебя нельзя брать в поход. – Вик улыбнулся шире и покачал головой. – Я ошибался. Теодор, у тебя все получится. Ты сильный, и тебя просто так не сожрешь.
Тео знал, что Вик никогда не говорит лишнего в попытке ободрить. Когда надежды нет, он просто молчит. А значит, надежда была. Тео слегка улыбнулся. Змеевик одобрительно хлопнул его по плечу и кивнул на тропу.
Не успели они пройти и десяти шагов, как над топями разлился дикий вой. Он катился над бочагами и островками, все больше наливаясь ненавистью, отчего Тео вмиг оцепенел и только стоял, слушая и слушая лютое завывание.
