громче обычного, сердце Тео испуганно екало, и он с ужасом вскидывал глаза на кошмарных, лишь подобных человеку существ.
Вдруг Змеевик остановил его, положив руку на локоть. Указал вперед между хатками:
– Видишь?
Тео всмотрелся: в узком пространстве между ближайшей хаткой и убогой сараюшкой виднелись прутья клетки, внутри которой, озаренные луной…
– Санда?!
– И Дика, – пробормотал Змеевик, сощурившись. – Вроде бы. Давай-ка чуть ближе. И осторожнее, там часовой ходит.
Пригнувшись, они двинулись к хатке, и вдруг в отдалении, из глубины чащи, раздалось гулкое и громкое «ду-дууу». Этот звук могла издавать только трембита – карпатская четырехметровая труба, изготовленная из дерева, в которое ударила молния, что придавало ей особенное звучание; Теодор его даже в Полуночи узнал.
Кэпкэуны у костров так и подскочили. Послышались вопли, лай и рявканье – из хаток выбегали еще огры, размахивая кривыми саблями, длинными ножами и окованными железом дубинками, и над селением загремел клич:
– Ар-ра!
От этих криков, лязганья металла и клацанья зубов у Теодора душа в пятки ушла. Вскоре кэпкэуны толпой ринулись туда, откуда гудела тревожная трембита, и площадь мигом опустела, будто вымерла. А минуту спустя где-то в отдалении, за стеной мертвенно-черных деревьев, волной ударил шум боя. Звенела и скрежетала сталь, глухо ухали дубинки, кэпкэуны грызли друг другу глотки, лаяли, рычали, отчаянно визжали от боли и выли, умирая.
Так или иначе, община опустела. Кое-где еще виднелось шевеление, кто-то выглядывал из покосившихся хаток, но Теодор сообразил, что это всего лишь старики и детеныши. Пора.
– Давай, Тео! – выдохнул Змеевик и скатился по склону.
Теодор ринулся за ним между скособоченных построек, крыши которых были покрыты красноватым мхом, замшелые и грязные. Дух в деревне стоял такой, что у него заслезились глаза и заложило нос. Где-то неподалеку, кажется, у костров возле столба, раздался клич «ар-ра!», но Тео и Змеевику было не до него. Они прокрались дальше по дорожке, выбеленной луной, и остановились у кривого плетня, возле которого валялись битые черепки и кости. Вик прислонился спиной к хатке, заглянул за угол и одними губами сказал Тео: «Часового нет».
Выставив вперед клинки, они подскочили к клетке. Там было пусто. Совсем недавно они видели здесь пленников, теперь же – пусто. Забрали. Увели. А может, уже…
Теодор задрожал, бросился вперед, но Змеевик его опередил. Он оттолкнул шатающуюся на веревочных петлях дверь и заглянул внутрь. Тео тоже уставился между грязных, испачканных черным прутьев. Запах из клетки шел – хуже некуда. Вик склонился, поднял что-то с земли и протянул Теодору. Это оказался самодельный нож с грубой костяной ручкой и испачканным в крови лезвием.
– Дикин? – выдохнул Тео.
Вик кивнул – бледный, помертвевший. Он нагнулся, не обращая внимания, что его косички возят по грязи, и принялся обшаривать клетку дальше. Потом попятился и выбрался наружу. Поднял пальцы, измазанные бурым:
– Там кровь. Свежая, совсем свежая…
Теодор задохнулся. В глазах потемнело, будто на голову набросили мешок. Змеевик отстранил его с пути, сосредоточенно осматриваясь. Вдруг рванулся вперед и упал на землю, раздвигая пальцами траву:
– Смотри, и здесь кровь. – Он поднял голову. – И вон там тоже.
По вытоптанной земле тянулась ровная цепочка темных лужиц, которая уводила прочь от хатки и между двумя сарайчиками убегала в лес.
– Может быть, – пролепетал Тео. – Как думаешь?..
И тут же зло одернул себя: нельзя так сразу сломя голову бросаться в омут надежды. Может, стоит поискать в деревне? Вдруг, если они побегут по кровавым следам, только потеряют время? У Змеевика, кажется, были те же мысли – он оглядывался, прислушивался к шуму драки. Рык огров и лязганье стали приближаться и скоро зазвучали уже рядом, на соседней улице.
– Уходим, – сказал Вик. – Вперед, вперед!
Он подтолкнул Тео, и парни рысью помчались к лесу, приглядываясь к кровавым следам и иногда бросая тревожные взгляды назад. В просвете между хат Тео увидел мечущиеся косматые фигуры, все селение заполонили крики и вопли. Костры на центральной площади взметнулись к самому небу, соломенные хатки заполыхали, в черном дыму мелькали жуткие тени, слышались предсмертные вопли и рявканье.
Теодор следом за Виком вбежал в лес. За ними сомкнулся мрак, и звуки побоища стихли, был слышен лишь гулкий, раскатистый шелест.
Змеевик наклонился и указал на ствол:
– Вот здесь, посмотри.
Он постучал по коре пальцем. Тео углядел отпечаток маленькой ладони, а рядом, на широких листьях, темнели капли. Это могла быть рука Санды или Шнырялы, но точно не длинная лапища кэпкэуна. Значит, они бегут в верном направлении.
– Кто-то из них ранен, – глухо пробормотал Змеевик. – Скорей, Тео, скорей!
