видел все ту же душераздирающую картину. Многие женщины, глядя на медленно проезжавшего мимо них военного, качали головами, и в их глазах были испуг, недоумение и немой укор, а перепуганные пожарами, сутолокой и криком ребятишки жались к своим матерям, озираясь по сторонам. При виде беззащитных людей, бросающих свой кров и бредущих в неизвестность, я чувствовал себя настоящим преступником, хотя сам недоумевал не меньше их… Распоряжение о вскрытии пакета и шифровка наркома были получены лишь на третий день войны. Нового там ничего не было, подтверждалось, что объявлена война. Это мы уже и сами видели.
На аэродроме я застал последние, уходящие из-под удара самолеты. Здесь оставались неисправные самолеты и часть технического состава. Головная колонна базы аэродромного обслуживания уже выходила из ворот гарнизона. Я остался пока в Смоленске.
Ночью, при очередном налете, был взорван один из складов авиационных бомб. От сильного взрыва дали трещину и разошлись стены здания штаба.
Этой же ночью, видимо не выдержав напряжения, застрелился начальник связи нашего полка Печников, оставив маловразумительную записку, что-то вроде: «Товарищи, бейте немцев!» Захоронили его где-то на краю аэродрома.
Через двое суток полк в полном составе сосредоточился в Ельне. В Смоленске оставили несколько человек, чтобы знать о наземных войсках и следить за вывозом остатков имущества… Вся связь полка была переведена на радиосредства. Вот здесь-то и сказалась отличная выучка личного состава, который обеспечил бесперебойную связь с вышестоящими штабами. Полк был полностью переключен на боевые действия в дневных условиях, делая по нескольку вылетов в день.
Напряжение давало себя знать. Люди нуждались хотя бы в коротком отдыхе, но об этом не было и речи. Летчики валились с ног. Спали прямо под плоскостями самолетов, пока подвешивали бомбы и заправляли горючим машины. Стали недосчитываться экипажей — то один, то другой не возвращался с боевого задания…
Мы настоятельно требовали, чтобы нам давали прикрытие или перевели на ночную боевую работу. Ни того, ни другого мы не добились. Истребителей не получили, а кроме корпуса Скрипко и нашего полка, на этом направлении не было управляемой авиации, которая бы воевала и доставляла еще и разведданные.
Что же делать?! Как сохранить боевой состав полка? Решили выходить на цель и особенно уходить от цели на бреющем полете, маскируясь местностью. Самолеты закамуфлировали. Огромный «налет», а вернее, годы, проведенные в воздухе летчиками, их опыт и умение отлично ориентироваться на местности давали возможность выбирать для полета к целям и обратно наиболее выгодные маршруты.
Вот некоторые документы первых дней войны.
БОЕВОЙ ПРИКАЗ № 01
Штаб 212 ДБАП[33]
23.6.41 г. аэродром Смоленск
1. Наземные войска противника продолжают сдерживаться частями Красной Армии на государственной границе.
ВВС противника продолжают действия по аэродромам ВВС Красной Армии и городам СССР, ведя борьбу за господство в воздухе. Оказывают упорное сопротивление ВВС Красной Армии в районе западнее Гродно и юго-восточнее Варшавы. Район Янов прикрыт сильной ЗА. [34]
Погода вечером и ночью 23.6 в Белоруссии и Восточной Германии: облачность 4—7 баллов, высота 1000—2000 метров уменьшается до прояснения: местами облачность 5—9 баллов, высота 5000 метров, видимость 15 километров.
2. ВВС Западного фронта продолжают выполнение задачи по противодействию ВВС Германии.
3. 212 ДБАП в период 19.00—19.15 23.6.41 г. и 2.30—2.40 эшелонированными ударами звеньев с разных высот и направлений бомбардирует… (Далее следует перечень целей и задачи 1, 2 и 3-й авиаэскадрильям. — А. Г.) Готовность к повторному вылету в 2.00 24.6.41 г.
4. Боевая зарядка по 10 ФАБ-100[35] на самолет.
Взрыватели АПУВ.[36] Метод бомбометания серийно-залповый по отрыву бомб ведущего в звене. Высота 6500—7500 метров.
Маршрут: ИПМ[37] — озеро Каспля, Молодечно… Цель.
Перелет линии фронта на высоте 7000 метров. Обратный маршрут тот же.
5. Донесение: личный доклад командира звена сразу же после посадки и через 30 минут боевым донесением.
6. Я на КП аэродрома Смоленск.
Приложение:
1. Дело цели и распоряжение по разведке.
2. Штурманские указания.
3. Указания по связи.
4. План-график действий полка на 23—24.6.41 г.
Командир 212 ДБАП подполковник Голованов
Начальник штаба майор Богданов
Нач. опер. отделения капитан Копиецкий
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА № 01 ШТАБА 212 ДБАП
1. 212 ДБАП в период 3.00—20.00 24.6.41 совершил 50 самолето-вылетов. Наносил удары с воздуха по мотомехвойскам противника в районах: Гродно, Н. Двур, Картуз — Береза, шоссе Кобрин — Брест, Маловеры… Бомбардировка целей производилась с высот 1200—7000 метров. Задание выполнено. Истребительная авиация и ЗА на маршрутах в районе цели, на обратном маршруте оказывала сильное противодействие, особенно сильное противодействие оказывал противник в районах Гродно и Картуз — Береза.
2. 2-я и 3-я АЭ[38] по одному звену в составе 6 самолетов с высоты 7000 метров бомбардировали… (Следует перечень целей. — А. Г.) На цели сброшено 60 ФАБ-100. По наблюдению экипажей, бомбы легли по цели. Время бомбардирования 5.55—6.12. Взлет — 3.00. Посадка — 8.42. Звено 1-й АЭ — зам. командира эскадрильи старший лейтенант Яницкий, задание… не выполнило. Не нашли цель. Звено произвело посадку на аэродром Смоленск с боевой зарядкой. Взлет 3.00, посадка 8.55.
3. 1, 2 и 3-я АЭ в период 13.32—13.51 24.6 в количестве 20 самолетов с высоты 3800—4000 метров бомбардировали танковые части противника в районах: Гродно, Н. Двур, Картуз — Береза. На цели сброшено 200 ФАБ-100. По наблюдению экипажей, бомбы рвались по цели. Взлет — 11.31. Посадка — 15.53.
4. 1-я и 3-я АЭ в период 15.28—16.34 24.6 в количестве 6 самолетов бомбардировали танковые части противника в районе Картуз — Береза и шоссе Кобрин — Брест. На цель сброшено 60 ФАБ-100 с высоты 2000 метров. По наблюдению экипажей, бомбы рвались точно по цели.
5. 4-я АЭ в составе 6 самолетов в 20.30 24.6 бомбардировала мотомехвойска противника в районе Гродно и Маловеры. На цель сброшено 60 ФАБ-100 с высоты 1200—3500 метров. Экипажами отмечены прямые попадания в цель. Взлет — 18.20. Посадка — 22.00.
6. АЭ в составе 9 самолетов вылетела в 18.40 24.6 на бомбардирование танковых войск противника в районе Картуз — Береза и Гродно. В результате сильного противодействия ИА и ЗА противника вернулся на аэродром только один экипаж.
7. Потери: в течение дня 24.6 не вернулись на свой аэродром 14 самолетов. 1-й АЭ сбиты: экипажи — Бородина, Кондратьева; 2-й АЭ экипажи — Сумцова, Долголенко, Бондаренко; 4-й АЭ — экипажи Чуевского; 5-й АЭ — экипажи Лизунова, Лисичкина, Борисенко, Шульгина, Дубровина, Купало, Врублевского, Комочкова.
8. Погода: облачность слоисто-кучевая 5—6 баллов, высота 800—1000 метров, видимость 10—15 километров. Ветер — северо-западный 3—5 метров в секунду.
Начальник штаба 212 ДБАП майор Богданов
Нач. опер. отделения капитан Копиецкий
Как видно из приказа, даже на второй день войны командование, ставя боевые задачи, исходило из того, что войска противника сдерживаются на нашей государственной границе. А в это время немецкие армии продвигались все дальше в глубь нашей территории, осуществив прорыв на широком фронте. Данные обстановки на 24 июня также не соответствовали действительности. Судя по оперативной сводке полка за № 01, выполняя боевые задания, экипажи встречали сильное противодействие как со стороны средств ПВО, так и истребительной авиации. Лишь за один день 24 июня 14 самолетов не вернулись на свой аэродром. Только с 25 июня стали поступать к нам более или менее достоверные данные о противнике. Данные были неутешительные. Танковая дивизия немцев прорвалась к Вильно; противник уже в районе Бобруйска. А у нас в полку к исходу дня 28 июня из 72 самолетов осталось только 14, способных выполнять боевые задания. Остальные были сбиты или требовали ремонта. Мы, как уже было сказано, летали без прикрытия. И без прикрытия наши экипажи сбили в воздушных боях за первую неделю войны 18 истребителей Ме-109.
3 июля, на двенадцатый день войны, я неожиданно получил распоряжение немедленно прибыть в Москву.
Центральный аэродром, на котором сел наш самолет, был замаскирован под поле, где женщины убирают урожай.
В штабе ВВС меня принял Н. А. Булганин[39], назначенный членом Военного совета ВВС. Я доложил о проделанной боевой работе нашего полка и по задаваемым вопросам понял, что этот человек пока что мало разбирается в вопросах боевого применения авиации. Поговорив со мной, он сказал, чтобы я никуда не отлучался.
Через некоторое время я оказался в Кремле, в уже знакомом кабинете. Народу было много, но я мало кого знал. Вид у всех был подавленный. Многие из присутствующих были небриты, их лица, воспаленные глаза говорили о том, что они уже давно не высыпаются. Оглядевшись, кроме уже знакомых мне лиц,
