время. Наша страна вас поддержит.
— Уважаемый сэр, теперь могу вас я спросить?
— Конечно, уважаемый Хуа.
— Почему вы не спрашиваете про судьбу Дэн Сяо Пина?
— Потому что, в ваших интересах, чтобы он был жив. Дэн — это всё же треть в ЦК и поддержка вашего курса.
— Мне было очень приятно встретиться и переговорить с одним из сильнейших и мудрейших дипломатов современности, сэр МакКинрой.
— Взаимно, товарищ премьер.
— Будем взаимно поддерживать связь, сэр.
— Будем, товарищ премьер.
Они дружески обнялись и премьер исчез в боковой двери, ведущей под землёй прямо к зданию Общественной Безопасности города.
Глава двадцатая
И вот, мировая, долгожданная смерть известного человека на миру наступила. Мать божия! Куда катится земная цивилизация? Всемирного шока не случилось. Не случилось и больших слёз. Ничего не случилась. Когда человек долго умирает, все слёзы давно уже выплаканы. И сама смерть, это молчаливый провод тела в потусторонний мир. Конечно, жалко. Но…
Жизнь-то продолжается.
Неплохо режиссированный, скорбный, наискорбнейший спектакль по государственным проводам единственного и неповторимого Великого Кормчего сыгран. Все довольны. Бунта не случилось. Общего недовольства тоже.
Жизнь, жизнь. Где ваши планы?
Со смертью Великого Председателя исчезли тайны Запретного Города. Исчезла подковёрная борьба влиятельных лиц ответственных товарищей. И даже, как-то стало об этом неинтересно думать.
Общественно добрая душа, влиятельная и опасная симпатяга Мадам Цзян Цинн, ничего с этого не поимела, кроме долгих, позорных нар, вместе с группой сторонников и одиозной «Группы Четырёх». Что же, и это ещё не плохо. Голову ей не рубили. Немножко в газетах поканили, потаскали по страницам и всё.
Страна пошла своим особым путём, старательно и жёстко указанный любимой и несокрушимой, единственно верной, самой многочисленной в мире коммунистической партией.
Но, это уже была другая партия. Совсем другая страна. Что-то в ней дрогнуло, вздрогнуло, скрипнуло и она, встряхнувшись и напрягшись, медленно двинулась на грязных четвереньках вперёд.
Соседи настороженно и подозрительно ещё смотрели на поскрипывающую болезненно страну, успокоились. Лозунгов сокрушить весь мир с чужими идеологиями не появлялось.
И это было хорошо.
Неплохо.
По богу.
Где-то, что-то и для людей. Китайских.
