не так уж просто разозлить, а сейчас Хенрик выглядел по-настоящему рассерженным.
- "За что"? - повторил ройт сквозь зубы. - Ты действительно не понимаешь - или просто притворяешься?.. Не знаю, может, в твоем мире допустимо бунтовать против законной власти или не платить налоги, но у нас за это вешают. Конечно, слабоумным многое прощается, но если ты и дальше будешь высказываться в таком духе, как сегодня утром, тебя даже сумасшествие не извинит.
Свиридов озадаченно сморгнул. Ну ничего себе. Выходит, ройт беспокоится о его безопасности?.. Спасибо, конечно, но мог бы и по-человечески сказать, - подумал Альк сердито, незаметно потерев ушибленную щеку.
Ройт тем временем немного поостыл.
- И угораздило же меня вообще в тот день пойти через причал святой Люсии! - с кривой усмешкой сказал он.
Альк озадаченно нахмурился. Что еще за святая и какой такой причал?.. А Ольгер между тем невозмутимо продолжал:
- Знал бы заранее, что из этого получится - сходил бы в магистрат на следующий день. Мне что, теперь до конца жизни вытаскивать тебя из неприятностей, в которые ты по собственной дури вляпаешься?
Теперь Альк сообразил, что Ольгер говорит о дне, когда он выкупил Свиридова с торгов. Альк сердито засопел. Нашелся благодетель! Сперва покупает человека, как скотину, заставляет его на себя батрачить, а потом еще и представляет дело так, как будто это Альк ему обязан.
- Вот скажи, как тебе в голову пришло спросить, не собираюсь ли я помогать бунтовщикам? - не унимался ройт. Теперь он уже откровенно насмехался, но Альк все же предпочел не раздражать Ольгера лишний раз.
- Я не хотел вас оскорбить, - заверил он.
Ольгер хищно улыбнулся - белая полоска зубов матово блеснула в темноте.
- Прелестно. Ты предположил, что я способен изменить своей стране и Их Величествам - но оскорблять меня ты, тем не менее, не собирался. Интересное же у тебя понятие об оскорблениях.
- Но вы же сами говорили, что солдаты Лея "обдерут провинцию, как липку". Пострадают женщины и дети... Они же не виноваты в том, что угнетенные... в смысле, мятежники затеяли восстание!
- Не виноваты, - согласился Ольгер неожиданно серьезно. - К сожалению, за чью-то глупость всякий раз приходится расплачиваться тем, кто сам ни в чем не виноват.
Сейчас в голосе Ольгера не было слышно равнодушного высокомерия, с которым он говорил о восставших утром. Альк решил рискнуть.
- А вам не кажется, что те, кто не желает отдавать свой урожай экплуата... Ну, в смысле, тем, кто ничего не делает, тоже могут быть в чем-то правы?
Ольгер приподнял брови.
- А кто это - "те, кто ничего не делает"?
- Дворянство, духовенство... да хотя бы те же сборщики налогов. Вобщем, высшие сословия.
- Таков естественный порядок жизни. Кто-то должен сеять, кто-то - воевать, а кто-то - править, - сухо сказал ройт.
Свиридов чуть не застонал. Насколько все же проще разговаривать с людьми, которые уже хоть что-то смыслят в политэкономии!
- А почему кто-то другой присваивает себе право решать за меня, какую часть того, что я успею вырастить, я должен отдавать ему?! Кто не выращивает хлеб, тот должен за него платить, и уж, во всяком случае, не жить чужим трудом! - с искренним жаром сказал Альк. Ольгер выглядел изумленным, но слушал внимательно и не перебивая. Это придало Свиридову уверенности, и он решительно закончил - По-моему, совершенно очевидно, что каждый должен получать столько общественного продукта... в смысле, денег и еды, сколько он сам приносит пользы окружающим.
Ройт тяжело вздохнул.
- Прекрасная идея, но, если ей следовать, ты первый же умрешь от голода, - заметил он. И прежде, чем до Алька дошел смысл его слов, решительно сказал - Хватит болтать. Я расседлаю лошадей, а ты помоги Маркусу собрать нам хвороста.
К счастью, последний дождь прошел несколько дней назад, и в лесу было сухо. Альк ходил между деревьев, стараясь не слишком отдаляться от дороги, и подбирал хворост. Сперва он ломал о колено высохшие ветки с настоящей яростью, воображая на месте каждой из них Хенрика Ольгера. Потом сгребал свою добычу в кучи и охапками таскал их в дом. Про себя он твердо решил, что их беседа еще не закончена, и за долгой, утомительно однообразной возней с хворостом выискивал все новые и новые аргументы в свою пользу.
Против всяких ожиданий, ройт заговорил с ним сам. Когда с ужином было покончено, и Кедеш, завернувшись в свой дорожный плащ, заснул на жестком деревянном лежаке, ройт еще продолжал сидеть у очага, задумчиво глядя в огонь. Пока Свиридов силился придумать, как возобновить угасшую беседу, Ольгер сам вернулся к неоконченному разговору.
- То, о чем ты сегодня говорил... - начал мужчина как бы нехотя, с усилием произнося отдельные слова. - Это ты сам придумал, или так считают в твоем мире?
- Это... да, у нас считают так.
- Значит, у вас нет налогов, короля и армии? - продолжал допытываться ройт.
