Взяв трубку, Лора попросила свою дочь немного подождать, пока она не уединится, чтобы спокойно поговорить. В телефоне можно было расслышать вдалеке насыщенный звук гитары, очень высокий, на границе возможностей струн, перекрывающий и рычание электронного баса, и дребезжание особенно агрессивных металлических тарелок. Она сделала несколько шагов к взятой напрокат машине и, решив, что достаточно отдалилась, осторожно приложила трубку к уху.
— Сделай потише музыку, Амандина! Ничего ведь не слышно!
Неровный стук каблуков, ругательство, грохот опрокинутого стула, и музыка резко стихла.
— Я беспокоюсь, — сказала Лора. — Ты могла бы мне и раньше позвонить.
Едва она произнесла последнее слово, как тут же пожалела об этом полном горечи тоне упрека, об этой неожиданно прозвучавшей тревоге. Последовавшее за этим молчание дочери было красноречивым ответом на ее неуклюжесть.
— Амандина?.. Ты здесь?
— Да, мам…
— Ты все еще у Дафны?
— И мне здесь хорошо…
— Тем лучше.
Последовало краткое молчание, за время которого журналистка постаралась еще больше смягчить свой голос:
— И ты там надолго?
— Насколько понадобится.
— У тебя с собой достаточно белья? Нужно что-нибудь?
— Не беспокойся, все путем.
— А как в школе? Домашние задания?
— Я же тебе говорю: все путем… Закончили проповеди Боссюэ, у меня пятнадцать баллов за контрольную… и начали сравнительный анализ Расина и Корнеля… Это довольно легко… У меня вообще по французскому неплохо идет, вот я и предложила Дафне написать слова для ее следующей вещи… И все накатала катренами!
— Чем-чем?
— Ну, катренами, четверостишиями, и… вышло просто неотразимо… на двенадцати тактах так и пробирает!
Амандина прочистила горло, принялась щелкать пальцами и вдруг завопила в примерной тональности
— А насчет припева заморачиваться не стала… в любом случае там доминируют гитарные риффы.
— И что в итоге получается?
—
— В самом деле, это… как бы сказать… Довольно выразительно и… рождает ассоциации.
— Честно?
— Если ты и в самом деле думаешь, как пишешь, то…
— Я рада, что тебе понравилось! — оборвала ее Амандина возбужденно. — Вот, послушай, по-моему, это лучший куплет:
