Ты был в курсе?
— Насчет этого их мудачества, «БПБК»?
— «Бушоны пацанов — Бушоны корешей»… Идея смешная, но у меня впечатление, что тут было еще кое-что… Шеврион не захотел об этом говорить, видно было, что ему не по себе.
— Такой уж он говнюк. Я даже не знаю, зачем двое остальных — упокой, Господи, их души — втянули его в эту историю. Вначале все затевалось просто шутки ради, чтобы посмеяться над официальными марками, где идет вечная грызня между собой. Всего лишь для того, чтобы дать им понять, что они сами себе хозяева, а вся эта ерунда яйца выеденного не стоит. Что работать можно и совсем по-другому…
— То есть третье наименование планировалось только для того, чтобы запутать гастрономические справочники?
— Вроде того. Жером даже хартию писать начал… о новом способе «бушонствовать», как он это называл. Жиль к этому вообще всякую дурость добавил, что-то несусветное: дескать, обязательно надо, чтобы в каждом бушоне завели колоды карт, мол, должны же люди перекинуться в картишки после еды, а еще пианино или аккордеон, чтобы гулять всю ночь напролет; и еще кучу предложений того же пошиба, только чтобы народ раззадорить, наделать вокруг них шума и… подкинуть дровишек в огонь!
— А помнишь, слухи ходили о каком-то слегка мафиозном типе, который года три назад пытался запугивать некоторых рестораторов? Что ты об этом можешь сказать?
— Так он уж наверняка рыб собой кормит на дне в марсельском порту или на нарах гниет… Его с тех пор тут больше не видели. Хотя поди знай…
— Возможно, это был какой-то старый конфликт, — сказала Лора, подливая моргона в бокал Туану?. — Просто вылез сейчас на поверхность.
— Мне незачем в это соваться… Пока не хочу быть замешанным в эту дрянь. Пускай они все меня позабудут, сколько бы их там ни было. Я ведь даже не знаю, что со мной будет… Ни друзей, ни работы, ни крыши над головой… В полном дерьме!
— В этой профессии у тебя есть будущее. Ты ведь кучу всего умеешь, верно?
— Ну да.
— Твоя чечевица в сливках настоящее чудо. Впрочем, раз Жером решился доверить тебе ее приготовление, значит, она у тебя выходила лучше, чем у него. А уж это не пустяк!
— Да, верно, — согласился Туану?.
— Ты, кстати, так и не рассказал, как ее готовишь. Наверняка там есть какой-то секрет…
— Ну…
— Не хочешь им со мной поделиться?
— Не настаивай, Лора. Секрет, он и есть секрет, хотя и очень простой… Но я его в могилу с собой заберу!
19
Пресса опять поддалась своей обычной склонности к избирательной амнезии: оба убийства отныне были изгнаны с первой полосы газет на вторую. Статьи по большей части упоминали о том, что расследование топчется на месте, да в который раз мусолили хронологию событий, не добавляя к ней никаких новых элементов, кроме малозначащих свидетельств соседей. Отныне все первые полосы были посвящены исключительно Жуниньо, мифическому футболисту, который способствовал триумфу лионского «Олимпика» между 2001 и 2009 годами. Непререкаемый мастер штрафного удара, один из самых больших специалистов подсечки в истории кожаного мяча, герой, окруженный ореолом семи титулов чемпиона Франции, шести Кубков чемпионов и Кубка Франции, автор сотни голов в пользу лионского «Олимпика», Жуниньо намеревался окончательно завершить свою футбольную карьеру. Для него пробил час ухода на покой, и на местном телевидении, равно как на канале клуба, этому событию был посвящен специальный вечер. Уход того, о ком жители Лиона до сих пор сожалели, должен был отметить юбилейный матч, который собирались транслировать напрямую из бразильского клуба «Васко да Гама». Некоторые бывшие игроки лионского «Олимпика», а также президент Жан-Мишель Ола отправились по этому случаю в Рио. Из-за разницы во времени трансляция должна была состояться около 23 часов. Событие из-за своей значительности грозило стать темой всех разговоров.
Пако сложил газету и пожалел о приглашении на ужин, которое приняла Лора. Сесиль Франжье настояла, чтобы они пришли как раз в этот вечер, так что ему, к несчастью, не удастся насладиться футбольным торжеством. И хотя он был ревностным болельщиком мадридского «Реала», но все же мог оценить по достоинству исключительных игроков, которые прославили себя под другой эмблемой.
Когда журналистка спустилась к нему в большой холл отеля гостиницы, пощелкивая каблуками своих ботиночек, Пако понял, что день будет спортивным, без пауз и перерывов. Лора слишком задержалась на намеченной программе и больше не хотела, чтобы ее захлестывало драматической реальностью последних дней. Пако покорно последовал за ней, что ему вообще-то не было свойственно, скорее наоборот, чаще всего он проявлял себя несколько вялым строптивцем.
