— Я просто гуляю. А ты подлавливаешь несчастных одиночек с разбитым сердцем и добиваешь их тело?
— Жестокий обвинитель! Они хотят меня видеть — и видят. Хотят моей любви — и получают! Я нужна им, а они мне.
— Тебе зачем их убивать? — Демжис перебрался по краю бассейна так, что оказался между ним и бортом корабля. Наяда, отрезанная от пути домой, зашипела, как кошка.
— Не знаю я, почему они умирают! Я хочу лишь чувств ко мне! Любви и веры, как океан безбрежной! О, почему же ты не мой, герой нездешний!
Демжис усмехнулся и протянул руку. Наяда поплыла ему навстречу, но тут мои нервы не выдержали, и в морскую нежить полетели полотенца, чьи-то тапки, пластиковый стул… Стул не успел. Плеснув хвостом по воде, русалка взвилась в воздух, пронеслась над Демжисом, пригнувшимся от моего обстрела, и красивой дугой ушла за борт, в морскую синеву.
— Зачем ты её спугнула!
— Зачем ты с ней вообще говорил? Один такой вот уже лежит без памяти! Надо его скорей отнести куда-то, или позвать стюардов… — я кивнула на парня. Тот застонал и наконец открыл глаза.
Нас прервали. На площадку вышёл Малг, ведя за собой китаянку в униформе. Девушка заохала, кинулась к пострадавшему.
— Как вы узнали, что мы тут и нам нужна помощь? — удивилась я.
— Итс мэджик! — улыбнулся Малг и хитро подмигнул. — Я терял вас. И надо хотел искать.
— Идёмте, — бросил Демжис. — Теперь тут слишком людно, доктора уже на подходе… Да ничего ему не будет, парню этому.
— Оправдываешь русалку?
— Пытаюсь понять, что ей нужно. Помнишь, мы говорили, что нежить берётся неизвестно откуда и неясно, зачем? А тут такой экземпляр. Жаль, что нас перебили, мог бы узнать…
— Ты достаточно узнал! И в другой раз тренируйся, пожалуйста, на нежити мужского пола!
— Что поделаешь, я мужчина, ко мне липнут девы… За что подзатыльник?!
Глава 17
Мы снова убегали от осени, дальше к жаркому югу. Греческое солнце не знало меры, опаляя море, палубу, корабль, воздух, нас. Берега то пропадали из виду, то возникали, гористые, сизые издали, вблизи — с причудливо изломанными скалами, покрытыми яркой, неувядающей зеленью. Иногда виднелись города, тесно, как ласточкины колонии, облепившие склоны над удобными бухтами. В шёлковом, в складочках волн, море покачивались белые паруса, навевая романтические мысли и воспоминания о зубрёжке Лермонтова в школе. Лайнер шёл мимо многочисленных островов и островков Эгейского моря.
На третий день плавания я решилась.
— Демжис! Ты должен провести меня на нос корабля!
— Зачем? — Демжису было вполне уютно в шикарном мягком кресле в каюте. Словно сытый кот.
— Ну кис-кис! То есть пожалуйста! Такова романтическая традиция в нашем мире!
Но после долгого петляния по палубам выяснилось, что проход на нос со всех сторон огорожен и запрещён строго-настрого. Рабочая зона. Как раз перед нами стюард заворачивал назад сразу три разочарованные парочки.
— И правда, традиция! — удивился Демжис. — Откуда?
— Неважно. — Пересказывать «Титаник» долго и бессмысленно. — Ого, сколько парусников!
— Похоже, мы подплываем, — решил Демжис. Морской простор внезапно стал теснее из-за множества катеров, парусников, лодок и прочих скорлупок.
— Корабли ходят, — наставительно произнесло вдруг над ухом патлатое нечто в тельняшке. — А плавает только г*но!
— Ну так плыви отсюда, — посоветовал Демжис. Я нырнула ему за спину, предчувствуя мужской разговор с кулаками, но рядом вдруг материализовался Малг. Патлатый, оценив расстановку сил, слился.
— Ты прям экстрасенс, — сказала я Малгу. — Чуть что у нас происходит, тут как тут!
— Слежу за вами! — улыбнулся тот. Старик загорел на зависть мне, и вообще выглядел очень довольным жизнью.
— Врёт, — шепнул Демжис мне. — Я же вижу, он за нами не ходит.
— Но он ведь не колдун.
— Мы в этом сомневались.
