осуждающе, то ли с сожалением.
— Почему на Земле столько религий и верований? — доедая конфеты, рассуждала она (Матьяж опять переводил). — Вероятно, потому, что сколько людей, столько и мнений. Каждому хочется верить в лучшее… Или объяснить свои проблемы.
— Вы говорите как неверующий человек, — удивилась я. От культуролога-религиоведа это было неожиданно слышать.
— Точно. Я уже давно ни во что не верю, — меланхолично подтвердила профессор и возвела свои томные глаза на Демжиса. Он прищурился, как рыбак, забрасывающий крючок:
— Но всё же есть одна, мощная религия, которая сильней всех других — христианство. Разве это не свидетельство в её пользу?
— В Ватикане вам бы обрадовались. Но христианство выросло из более древних верований, и впитало в себя множество традиций, от египетских до эллинских. И, если уж говорить о влиянии, нашу культуру куда больше сформировали древнегреческие идеи. В любом городе вы увидите их архитектуру — портики, в любом языке найдёте следы греческих слов, а в любом нашем учебном заведении — наследие их философов.
— И что это за культура? — заинтересовался Демжис уже по-настоящему. Я зашипела:
— Стыдись! Ты читал у меня дома «Мифы Древней Греции»!
— Просматривал. Но они какие-то бессвязные. Непонятно, откуда произошли все эти боги…
— Как свидетельствует «Теогония», изначально был всеобъемлющий Хаос. И была Гея — мать-земля, рождающая всё. А силой оплодотворяющей был Эрос — Любовь…
Аполония вновь послала томный взгляд Демжису — похоже, решила, что он потрясён её красотой и эрудицией. Мой колдун и правда был взволнован.
— Мать-земля? Как интересно! Не могли бы вы рассказать поподробнее?
Профессор вдохновенно открыла рот, а я почувствовала острую нехватку листика для рисования почеркушек, как не раз бывало в институтах на долгих лекциях.
Через пару часов мы брели по улицам Любляны. Солнце уже скрылось за горными склонами, обступавшими столицу, но его розовые лучи ещё окутывали дома и скверы тёплым мягким светом.
Вечер скрасили пара смачных хот-догов и кола. Я жевала, Демжис, ничего не замечая, размахивал своим стаканчиком и повторял:
— Мы должны попасть в Грецию! Гея! Богиня-мать! Это именно то, что нам нужно!
— Успокойся, поедем. Но не так быстро. Я тут как раз видела вывеску частной поликлиники, и мой долг перед организмом — хотя бы сдать анализы. Документов там не требуют, так что…
— Это недолго?
— Недолго, но ты пойдёшь со мной.
— Зачем? Что мне там делать?
Я поскорей дожевала и принялась объяснять, что из организма берут на анализ в первую очередь. С каждой фразой глаза у Демжиса округлялись всё сильней.
— Ты хочешь, чтобы я… То что в туалете… В банку и туда?!
— Именно! Ты как будто шокирован?
— Я не хочу.
Демжис тоскливо огляделся на мирные улицы с гуляющими людьми.
— Успокойся, все так делают, ничего тут нет страшного или стыдного…
— Как это похоже на весь твой мир. Много маленьких людей, которые суетятся, работают, живут в тесноте друг с другом, не стыдясь, как муравьи…
— И ничего тут нет плохого! — обиделась я за свой мир. — Смотри, как тут хорошо и красиво!
Мы как раз вышли из старинной улочки прямо на мост. Узкая речка была сжата небольшими особняками, стоявшими прямо у края зелёного берега. Ивы задумчиво полоскали длинные ветви в воде. Где-то играла музыка.
— Не спорю. Но маленькая жизнь — не по мне. — Демжис посмотрел вдаль, потом на меня. — Я не уживусь в твоём спокойном мире. И сегодня же отправляюсь в Аттику.
— Что ж, поедем, — вздохнула я. Хорошо, что не к эскимосам.
Демжис растроганно притянул меня к себе.
— Что для тебя сделать, верная моя?
— Да ничего… Жаль только, что я не маг, и опять будут вопросы с душем и прочим… Впрочем, это не твои заботы.
— Ещё чего. Когда мы вместе, твои проблемы — это и мои проблемы. Я подумаю, что можно сделать.