коньяк. Видно, тяжёлая у них работа, если после лекций приходится так расслабляться.
Выслушав, физик наклонил голову и заговорил, звучно, но неспешно, так что Матьяж успевал переводить его речь почти синхронно:
— Разумеется, мы изучаем законы материи, её происхождение и свойства. Но я вас разочарую — никаких подтверждений существования богов или сверхъестественных сил мы не нашли. Верующие физики существуют только на страницах брошюрок свидетелей Иеговы и иже с ними, но лично я ни одного верующего коллеги не встречал.
— И что же, мир и жизнь возникли сами собой? — мне уже и правда было интересно.
— Возможно, что некие существа, находящиеся на неизмеримо высшем уровне развития, чем мы, создали нашу Вселенную — «зажгли» Большой взрыв. Но если мы достигнем такого же уровня развития, то сможем и сами, в свою очередь, создать свои миры, для которых тоже будем являться в каком- то смысле богами.
Я помолчала, пытаясь усвоить информацию и как-то связать её в голове с темой наших с Демжисом поисков. Краем глаза покосилась на моего волшебника, и чуть не поперхнулась чаем: он незаметно подливал профессорам в чашки больше коньяка! Перехватил мой взгляд, убрал руку и хитро подмигнул.
— Но магия, — я вернулась к теме, — это тоже определённые действия, которые вызывают определённые результаты. То есть, тоже какие-то законы…
Профессора со снисходительной усмешкой слушали перевод моих слов. Химик, Томаш, до тех пор слушавший, кашлянул и заговорил скрипучим голосом. Матьяж перевёл:
— Деточка! Всё на свете имеет причину и следствие. Что до магии — я её каждый год показываю первокурсникам. Бесцветная жидкость становится малиновой, а потом опять бесцветной. Чем не колдовство?
— А можно посмотреть? — заинтересовался Демжис.
Согласие профессоров можно было объяснить только изрядным количеством коньяка — бутылка уже почти опустела. Мы прошли несколько извилистых коридоров и вошли в просторную пустую аудиторию. Длинные столы под стенами были уставлены колбами, пробирками, держателями и прочей всячиной из репертуара «сумасшедший учёный».
Томаш скрылся в подсобке и вернулся с несколькими пузырьками. Взял две колбы, налил в них что-то прозрачное, на вид вода водой. Но стоило ему капнуть из одной колбы в другую, как прозрачная жидкость вмиг стала пурпурной.
Разумеется, этот опыт я помнила ещё со школы, но Демжис был впечатлён. Жмурился так и эдак, во все глаза глядя на пробирки.
— Щёлочь и фенолфталеин, — скучающе прокомментировал химик. — Но стоит мне капнуть туда кислоты…
Он капнул в пробирку немного из третьего пузырька, и жидкость снова стала прозрачной.
— Демжис, ну что? — горячо зашептала я. — Это похоже на твою магию?
Демжис был озадачен.
— Скажите, — обратился он к Томашу, — а если бы вам понадобилась синяя жидкость?
— Тогда надо взять краситель. — Профессор флегматично убрал химикаты и посуду.
— То есть всё равно надо что-то взять. А единственно силой мысли? Своей волей трансформировать материю?
— Я провёл множество опытов, — вмешался в разговор биолог, до того смаковавший напиток в прихваченной с кафедры чашке. Видимо, чашка опустела. — Но то, о чём вы говорите — душа и тому подобное — не видел никогда.
— А пресловутые двадцать один грамм… — начала я.
— Это лишь физиология. Если человек думает что-то сделать, у него есть только один способ перевести мысли в реальность — своими руками. Действиями. Ик!
Последняя чашка, кажется, была лишней.
— И неужели вы никогда не видели ничего чудесного? Почему о нём столько говорят? Так поклоняются высшим силам…
— Это вам к психологу, — сочувственно посоветовал биолог.
— Или к нашему культурологу, — добавил химик, и все, даже флегматичный физик, заухмылялись.
— Так что спасибо за увлекательную беседу, — подвёл итог физик.
Профессор Матьяж распрощался с коллегами и повёл нас обратно.
— А ведь культуролог — это мысль! Давайте зайдём к ней.
Мы снова сделали несколько манёвров по лабиринтам этажей, и в узком полупустом коридоре Матьяж окликнул пёстро одетую женщину:
— Аполония!
От профессора Аполонии прямо-таки веяло культурой. Яркая одежда в этническом стиле, большие металлические серьги, чудная причёска — всё это почти скрывало сеть морщинок, опутавших красивое усталое лицо.
Похоже, она совсем не спешила с работы домой, и охотно пошла с нами на уже знакомую кафедру. Увидела распитую бутылку, вздохнула то ли
