Я узнал майора Апухтина. А он, войдя со света в полумрак, сразу не сумел ничего увидеть и не распознал моего движения. Может быть, и увидел, что я с боку на бок поворачиваюсь, но не понял главного — что я вооружился.
— Спят, Дмитрий Евгеньевич? — из-за ворот громким полушепотом спросил Кот. И я догадался, почему он избегал встречаться со мной взглядом. Кот знал майора по имени-отчеству. Кот работал на Апухтина. И встреча его с Сережей Логуновым в Москве была не случайной. Это была проверка старшего лейтенанта, и он эту проверку не выдержал, не сдал Кота, как не понял, что его проверяют. Может быть, именно потому его и передали в мою группу, собираясь уничтожить нас после выполнения задания. А мы, как последние лохи, бросились помогать каким-то уголовникам, не чувствуя, что суем голову в петлю.
Апухтин не ответил. Мне показалось, что держался он настороженно. И пистолет-пулемет «ПП-2000» находился у него под рукой, словно майор всегда был готов применить его, если вдруг понадобится. Наверное, это был его табельный пистолет-пулемет.
Мне вдруг пришла в голову мысль, что под стеной, где мы спрятали оружие, нашего оружия уже нет. Кот совершенно спокойно мог подкопать землю с другой стороны и вытащить его из нашего тайника. Вытащить и передать Апухтину и тем, кто прибыл с ним. Помнится, именно Кот предложил устроить тайник под стеной.
Я, слегка поворочавшись и не открывая глаз, вытащил пистолет из кобуры и прижал его бедром, до поры не поднимая ствол. Апухтин был в бронежилете, необходимо было попасть ему в голову. Но он человек опытный — среагирует, если ствол увидит.
Продолжаться так долго не могло. Напряжение чувствовалось с обеих сторон. Майор предполагал, что кто-то из нас не спит. Возможно, даже ощущал, что его держат на прицеле. Мое напряжение тоже мне мешало. Но первым не выдержал Апухтин.
— Виктор Федорович! — позвал он меня последним моим именем, которым я представлялся Коту и Субботе. — Я знаю, что ты готов стрелять, но повремени…
Я глаза не открыл. Но спросил в ответ:
— Что вы имеете мне сообщить, Дмитрий Евгеньевич? Говорите, но имейте в виду, что ствол моего пистолета смотрит вам прямо в левый глаз. Я умею стрелять быстро и точно. Если вы только попытаетесь прикоснуться к своему оружию, вы проститесь с жизнью.
— А мой пистолет смотрит в правый глаз, — заметил старший лейтенант Логунов. — Если с двумя пулями в голове и живут, то недолго, Дмитрий Евгеньевич.
Сережа, оказывается, тоже не спал. И не только он, подал голос и старший лейтенант Аграриев:
— Мой пистолет тоже наготове. Мне понравился выстрел нашего командира в гаражном кооперативе. И я хочу попробовать повторить его. Из пистолета я стреляю тоже неплохо, могу вас, товарищ майор, уверить. И травматическую кастрацию вам обеспечу.
— Не торопитесь стрелять. Я пришел с добрыми вестями… — примирительный тон майора Апухтина говорил не о добрых вестях, а о его желании избежать сразу нескольких пуль. Он понимал, что стрелять мы умеем все трое на твердую «пятерку». Хотя сомнения все же у майора были, и сомнения оправданные. Я, например, не имел возможности сделать прицельный выстрел в левый глаз, как обещал, потому что мой пистолет вместе с рукой был придавлен бедром к сену. Стрелять из-под ноги я еще ни разу в жизни не пытался, хотя «ковбойскому методу»[29] стрельбы обучение проходил, и это позволяло надеяться на точный выстрел из любого положения. Не знаю, как старшие лейтенанты, они лежали у противоположных стен, возможно, они имели возможность стрелять прицельно, то есть смогли подготовиться незаметно для майора.
— Мы слушаем вас, товарищ майор. Только говорите быстрее, а то нам обедать пора.
— Я спешу сообщить вам решение коллегии «Сектора «Эль». Да, есть у нас такой орган, хотя он и совещательный, а решающее слово все равно остается за полковником Самокатовой. Она коллегию и возглавляет. Коллегия дала рекомендации полковнику, и она согласилась с этой рекомендацией. Ваша группа признается прошедшей испытание на выживание. Ваша дальнейшая служба будет проходить в составе отдельного подразделения, которому доступно все. Сейчас я приглашаю вас в вертолет к полковнику, она желает лично высказать свое удовлетворение вашими действиями. Кстати, вместе с Самокатовой прилетел и командующий войсками спецназа ГРУ. Тоже желает вам что-то сказать.
— Вертолет «Bell 407»? — почему-то спросил Логунов.
— Да, вертолет VIP-класса. Полковник Самокатова имеет право пользоваться такими вертолетами. Кто знает, может быть, и вы когда-нибудь будете пользоваться такими более успешно, чем в прошлый раз.
— Кстати, товарищ майор, — спросил старший лейтенант Аграриев. — А что с подполковником Сокуровым. Это тот пилот с «Bell 407» управления ФСБ Дагестана.
— К сожалению, подполковник Сокуров умер от инфаркта миокарда, не доезжая до больницы. Это порой случается с людьми, которые злоупотребляют кофе…
— Особенно если в кофе подмешивают «химию», — заметил Аграриев тихо.
Про полковника Мочилова майор сказал зря. Наверное, это была его импровизация. Мы-то знали, когда командующий прибывает в десятую бригаду. И даже знали, с кем прибывает и по какому поводу. Значит, майор готовил нам ловушку, нас планировали расстрелять, вероятно, как только мы приблизимся к вертолету, который должен стоять где-то неподалеку. Но вида, что все понял, я не подал.
