Тут я понял, что Лёнчику все-таки нравится Оля. Смотри-ка, слезы на ее глазах мгновенно высохли!
— Шину! — почти скомандовала она. — Надо наложить шину! Мою подставку под рисунки, фанерку! Ножом! Можно!
Мы с Колькой сразу поняли. Бросились к ее рюкзаку, достали фанерку. Вытащили из пенала нож, надрезали фанерку, сломали ее, чтоб получились две деревянные полоски, подходящие для шины. И так это быстро у нас получилось! Лёнчик больше не кричал, а тихо стонал, а мы это слышали.
Ногу пришлось еще раз подвинуть. Лёнчик пытался сдерживаться и сцепил зубы. Но все равно аж взвыл. Мы прислонили к ноге Лёнчика фанерные дощечки. Света держала ногу, Оля бинтовала ее полосами материи из разорванного пляжного полотенца.
Наконец мы закончили накладывать шину и упали тут же, на тропинке, рядом с Лёнчиком.
— Я не хотел… — прошептал Колька.
— Ладно… — смог ответить Лёнчик. — Чего уж теперь…
Мы продолжали молча лежать, как будто каждый из нас что-то сломал. Первым нарушил молчание Лёнчик:
— Нельзя поворачивать назад… за пять минут до вершины…
Мой друг произнес те самые слова, которые я не смог произнести до этого. Лёнчик чувствовал то же, что и я. Несмотря на то что сломал ногу, Лёнчик смог сказать самое главное.
— А если за пять минут до вершины ты вдруг понял, что шел неправильно? — спросила Света.
Она задала хороший вопрос!
Я сел. Потихоньку стали подниматься с земли и садиться все остальные, кроме Лёнчика.
— Если бы да кабы… Никто из нас не знает, правильно или неправильно мы идем, — тихо сказал Лёнчик. — Поэтому… за пять минут до вершины… нельзя бросать остальных…
Почему я не смог сказать этого вслух? Эх! У меня даже нога сломана не была… И еще: я же знал, я чувствовал, что мы правильно идем.
Гора — она не могла соврать.
Недаром я считал Лёнчика своим единственным другом. Он сумел сделать то, чего не смог я.
Глава 13
В этот момент мы услышали, как вверху, над нами, зашелестели ветки. Кто-то присвистнул, а потом спросил хрипловатым голосом:
— Кто это тут вопит?
Ветки раздвинулись, и мы увидели стоящих на тропинке двух пацанов. Именно «пацанов», а не мальчиков или мальчишек. Одного — примерно такого, как Колька, а другого — примерно такого, как я. Только меньше и худее.
Местные жители! Загорелые дочерна, в каких-то выцветших и совершенно бесформенных, просоленных футболках и шортах.
Младший — в потрепанных кедах, а старший — в пластмассовых шлепках, из которых выглядывали грязнющие, исцарапанные ступни.
Старший присвистнул еще раз, посмотрев на замотанную ногу Лёнчика.
— Сломал? — спросил он, спускаясь.
— Да! У нашего товарища перелом ноги! — ответила Оля.
Ответила и встала, как бы прикрывая собой Лёнчика.
— Да ладно тебе! — отодвинул Олю старший. — Дай посмотреть.
Мы все уже поднялись.
— Надо его вниз, в лагерь спустить, — настаивала Оля.
— Подожди. Так вы из лагеря?
— Да, — ответил Коля.
— А почему… без вожатого? Без лесника?
— А при чем тут лесник?
— Притом, что это заповедник и сюда экскурсии без лесника не пускают. А вы… Ха! — догадался старший. — Что, сбежали?
— Да мы не сбежали… — начал говорить я. — Мы думали, что к вечеру вернемся… Мы хотели найти старинный монастырь…
— И откопать там сокровища? Ха! — хохотнул старший.
— Ха! — эхом повторил за ним младший. — Много хотите! Сокровища! Держите карман шире!
— Так есть монастырь или нет? — спросил Колька.
Может быть, он хотел услышать, что монастыря нет и в помине… Кто его знает…
