на концах. Носить не отважился, в карман спрятал, а со временем в мешок зашил и на ремень повесил. С тех пор ни одна стрела его не брала, как заговорил кто.
В озере все его люди потонули, а он выжил, как и сейчас в Раване. Может, и снежная пустыня его не одолеет. Пальцами амулет нащупал и сжал в ладони, делая последние усилия, пробираясь вперёд по снегу сквозь липкие холодные комья, бьющие по лицу и закатывающиеся за воротник. Ураган начинал набирать силу, как вдруг вдали огоньки показались, и Ран усмехнулся, сильнее сжимая мешочек кожаный. Вот и добрался до деревни. Его время еще не пришло, есть, значит, у Всевышнего предназначение для Мазала, если к себе забирать не торопится.
***
- Ночлег мне бы и похлебку горячую, - прохрипел севшим голосом Ран, откинувшись на деревянном колченогом стуле и глядя из-под заледеневших бровей на старика-хозяина постоялого двора, разносившего кубки с квасом другим гостям.
- Нет мест. Сам сплю с тремя постояльцами. Беглецы из захваченных деревень, как саранча, налетели.
- На полу посплю в сенях. Я не привередлив. Похлебки неси, хозяин, и квасу горячего. Почем нынче роскошь такая?
- Дорого. Так как и впрямь роскошь. Квасу принесу, а похлебка ползолотого стоит.
Осмотрел путника, приподняв одну косматую бровь над сощуренным светло-голубым глазом и явно сомневаясь в платежеспособности тианца.
- Ползолотого? Ты совсем сдурел, старый пес? За ползолотого свинью жареную купить можно.
- Когда-то. Времена нынче такие. Все не дешево. Свиней в деревне не осталось, только лошади облезлые да козы. Так что похлебка сегодня велиарским блюдом зовется. А ежели с мясом, то два золотых. В сенях места нет. В хлеву могу разместить, тоже не дешево - четвертак. Не ахти какое тепло, но все ж не под голым небом. Костер разожжешь и согреешься.
- Саанан с тобой, пусть и в хлеву. И квас неси горячий. Нет у меня пол золотого на похлебку. За хлев да за квас могу заплатить и все.
- Откуда сам будешь, солдат? Не раванец часом? – спросил вдруг старик и повязку на голове цветную поправил.
- Тианец я. Но с Равана иду…нет его теперь. Померли там все.
Утер с лица растаявший лед и бросил взгляд на огонь с казанком, в котором кипело явно что-то весьма вкусное, и запах в ноздри забивался, заставляя желудок сжиматься в голодных спазмах. Хозяин оказался не скрягой и вместе с квасом принес-таки путнику похлебку и кусок хлеба.
- Брат мой в Раване службу нес…а вдруг, как ты, скитается где-то, и, может, кто накормит несчастного.
Не стал Ран говорить, что, может, и скитается, только уже не в облике человека и в еде явно не нуждается. Но лучше язык прикусить, а то выгонят на улицу.
Хозяин постелил ему овчины сверху на тюфяки с сеном и даже дамасом угостил. После съеденной похлебки и выпитого кваса разморило Рана, и он задремал, сжимая котомку руками с потрескавшейся на морозе кожей. Снилось ему лето и луга зеленые. Снилось, что горы изумрудной травой поросли и ярко-алыми цветами, пение птиц переливается в синеве неба, и журчание ручья у подножия Тиана слышно, где вырос Ран. Родные края, в которых больше чем полжизни не бывал. На деревьях листики нежные появились, и он, задрав голову, любовался красотой, пока не услышал пение где-то вдалеке среди полевых цветов. Женский голос напевал на родном наречии Рана песенку о любви девушки к воину. Когда молодой Ран раздвинул стебли цветов, он увидел ту самую Ралану с красными лентами в волосах, она младенца на руках держала, кружила, в воздухе подбрасывала и уже совсем другую песню пела…ту самую, страшную, которую вдовы поют не вернувшимся с войны воинам.
Слышишь…
Смерть по снегу…
Как зверь,
Воет вьюгой и стонет ветром.
Не вернется любимый теперь,
Для меня он всегда бессмертный.
Далеко он …на небесах,
Сердце плачет…мое…рвется.
Вкусом горечи на губах
Он ко мне никогда не вернется.
Далеко МОЙ…так далеко,
Лишь во сне мое тело ласкает.
Я к нему потянусь рукой-
Он с рассветом опять растает
Слышишь,
Смерть по снегу…
