загораются ненавистью зрачки...Прыгнула в седло, продолжая смотреть на нее, чувствуя, как между ног жестоко пульсирует дикая похоть...Подняла коня на дыбы и резко опустила, протянула руку, предлагая опереться и вскочить ко мне в седло.
- Не здесь, маленькая шеана...я буду трахать тебя не здесь.
***
Разочарование вперемешку со злостью. С отчаянной, неуправляемой злостью, когда отстранилась и ухмыльнулась...словно кинжалом в живот ударила, и я согнулась неосознанно, думая о том, что, если оставит, если снова оттолкнет вот так, не прощу. Ей не прощу и себе. Унижения этого. И еле крик протеста сдержала, глядя, как она коня оседлала и на дыбы подняла, готовясь уехать. А внутри ярость зазмеилась ледяная...и тут же лед на тысячи осколков, когда руку протянула свою. Ни мгновения на сомнения, нагибаясь, чтобы поднять плащ, и, схватившись за протянутую ладонь, вскочить на коня, прижимаясь к её спине грудью. Руками талию тонкую обхватила, ощущая, как вибрирует напряжение под кожей отголосками её слов...грубых...чистый грех. Искушающий, испепеляющий, влечёт погрузиться, утонуть в нём с головой.
Теснее вжиматься в женское тело, сильнее стискивая плоский живот своими руками, пока несется на своей лошади вперед.
Не глядя на дорогу, но пьянея, с ума сойти, пьянея от запаха её волос. Стянула резинку с её головы под предупреждающее шипение, и с наслаждением уткнулась в затылок, втягивая в себя аромат её кожи.
Так порочно...так нагло, но позволить себе проводить ладонями по упругому животу, напряженно подрагивающему. И поцелуями быстрыми по волосам, по шее, смакуя собственную свободу. Зная...и предвкушая, как она отнимет её у меня, безжалостно выдерет из рук, чтобы погрузить в плен своей власти.
***
Сжимает меня, мнет ладошками, а меня трясти начинает, как в лихорадке и что-то обрывается внутри. Ведь не касался никто. Уже много лет. А она сильно живот сжимает, и у меня пульсация нарастает между ног с такой силой, что кажется, я взорвусь в этом седле. Чувствуя, как грудью к спине прижимается, как волосы целует. И это не только похоть...это нечто сумасшедшее, сжирающее нас обоих. В лагерь примчались: у костра уже угли тлеют, все по шатрам разбрелись. Только дозорные дремлют, прислонившись спинами к деревьям. С лошади спрыгнула и ее рывком стянула, тут же набрасываясь на ее рот, практически втаскивая в шатер, приподняв, спотыкаясь, наступая на свой плащ, выдергивая из ее рук накидку. На секунду оторваться от сладкого рта, чтобы, громко застонав от нетерпения, обеими руками разорвать к Саанану ее рубаху. Им иммадан при виде тонкой сорочки, облепившей упругую грудь и мелкие тугие комочки сосков, клитор дернуло сладкой болью.
Разодрала и сорочку, обнажая до дрожи желанное тело. Обхватила ее грудь обеими руками, жадно вбирая в рот соски, чувствуя, как хватает меня за волосы. В голодной лихорадке приподняла Лори и швырнула на шкуры, нависая сверху, снова впиваясь в ее рот, в нетерпении сдирая с нее штаны вместе с сапогами.
Сердце колотится прямо в горле, когда осматриваю ее голую, тяжело дышащую и распластанную передо мной на черных шкурах. Матово-золотистая кожа и это тело...само совершенство. У меня по вискам капли пота стекают, и вена бьется на лбу.
Скинула плащ в спешке, стянула с себя через голову рубаху и жадно Лори к себе прижала. Застонала почувствовав, как ее грудь по моей заскользила, как острый сосок за мой зацепился, заставляя заскрежетать зубами. Лицо ее пятерней обхватила.
- Моей сегодня станешь...полностью моей. Женщиной моей. Хочешь, Лори...хочешь стать моей?
Большими пальцами по соскам, и глаза закатываются от наслаждения прикасаться к ней. Такая податливая в моих руках, плавится как горячий воск, отзывается на каждую ласку протяжным стонами, выгибается, бесстыже подставляя грудь моим ладоням.
***
О, Иллин...как сдержать крики, чтобы не перебудить всех в лагере? От одного её взгляда захотелось закричать. Сколько мужчин смотрели на меня. Кто-то с похотью, кто-то с восхищением, кто-то словно мысленно раздевая...но никто, никто и никогда не прикасался взглядом так, чтобы я чувствовала эти прикосновения на своей кожи. И соски сжимаются в комочки, изнывая в желании ощутить её пальцы на них. Не думая о том, что стою практически обнаженная перед женщиной, ступая обеими ногами на путь, ведущий прямо в бездну к Саанану...не думая ни о чем вообще, кроме нее. Кроме её жадного взгляда, голодного, всепоглощающего...а после и вовсе лишиться способности мыслить, когда всё тело пронзило острой вспышкой наслаждения. Судорожно прижимать её голову к своей груди, подставляясь наглым, умелым губам. И чувствуя тот же голод, с которым она посасывает мою грудь. А после в спешке поднимать бёдра, помогая стянуть эти проклятые штаны, не отводя взгляда от её напряженного лица с заострившимися, словно хищными чертами. Нависает надо мной, трётся своей обнаженной грудью, а у меня кончики пальцев покалывает от потребности сжать её, и тело выгибает от невероятного, такого неестественного удовольствия ощущать её обнаженную кожу своей.
И кажется, что на всём свете нет ничего более правильного, чем лежать вот так, под ней, обвивая своими ногами её ноги и вдыхая в себя дыхание её слов. Закатывая глаза в наслаждении, стискивать пальцы в ладонях, чтобы не коснуться её самой...молясь Иллину о том, чтобы хватило сил...
