Рейн метнул взгляд в мою сторону и снова перевел его на моего брата.
- Только лассарская псина может на кон поставить жизнь сестры, чтобы потешить свое эго!
- Ты к моей совести взываешь, убийца младенцев?! Жуткая тварь саананская?! – взвизгнул Маагар, - На колени! Или шлюха твоя сдохнет прямо сейчас.
Натянул тетиву, прицеливаясь, и я заскулила, как раненое животное, когда Рейн отшвырнул меч и медленно опустился на колени. Сначала на одно, потом на другое. Я взгляд на Маагара подняла, чувствуя, как от ненависти все внутри горит и плавится, как выворачивает наизнанку от желания убить подлеца.
Пока Рейна вязали солдаты, я смотрела на ублюдка и понимала, что когда-нибудь убью его лично. Его и жирную тварь Даната. Это он все придумал. Маагару бы мозгов не хватило. Рейна протащили мимо меня
«Даахи…моар, бадаахи ма!».
Теперь просила ждать я. На валлассарском. И взгляд под заплывшими веками сверкнул так, что по сердцу словно ножом полоснуло.
Обратно нас везли уже верхом. Его, связанного по пояс, и меня рядом. Все это время я смотрела ему в глаза, а он мне. Жаль, никто из нас не умел читать мысли другого, никто не мог разговаривать про себя. Я сквозь пелену слез, а он упрямо исподлобья…только я не его связанного вижу, а тот момент, когда ради меня перед Маагаром на колени стал. Снова и снова, как в снег опускается. В разорванной окровавленной рубахе и с перепачканным лицом. И не будет в этом мире больше ни одного признания в любви сильнее, чем это…Я растворялась в его взгляде, погружаясь в него все глубже и глубже, как в колосья пшеницы, по которым он бежал за мной когда-то в юности. Утягивает за собой в воспоминания, где мы беззаботно смеемся и, говоря на разных языках, понимаем друг друга. Как я шепчу ему о любви, притягивая к себе, опрокинутая навзничь с расшнурованным корсажем и задранным подолом, извиваюсь под его пальцами, а он шепчет мне на ухо «маалан моара…моара». И резкий окрик стражника выдергивает из прошлого, ударом сапога Рейна сбрасывают с повозки в снег и тут же за цепь дергают вверх, заставляя встать. Мы уже в цитадели. Люди осеняют себя звездами и шарахаются в разные стороны, пока Рейна тащат в подвал башни.
- Я поймал тварь! – эхом прокатился по площади голос Маагара, - Теперь наш народ будет спать спокойно! Завтра его повесят и оставят гнить на виселице, чтоб прах никогда не был предан ни земле, ни воде и не нашел покоя ни в мире живых, ни в мире мертвых. На него будет наложено проклятие Храма вплоть до десятого колена, если у монстра имелись родственники! А после мы вернемся и освободим Нахадас!
- Дааааа! – вторили ему воины, взбодренные обещанным праздником и казнью того, кого они все смертельно боялись. Рейна толкали копьями сзади, заставляя идти быстрее мимо рокочущей толпы. А он даже спину не прогнул, ступает размеренным шагом, и стража виснет на цепи, силясь заставить его идти быстрее. Смотрит по сторонам, и кто-то от ужаса глаза закрывает, а матери детей отворачивают.
- Жуткий, как сама смерть. Спрячьте его рожу!
И у меня внутри все содрогается от боли за него…от боли, на которую он обрек себя из-за меня. На это адское унижение.
- Урод! Какой же он страшный! Не смотри на нас, валлассарское чудовище!
- Он смеется! О, Иллин! Это жутко!
И он, и правда, смеется, заходится саананским хохотом. Который запускает мурашки ужаса по коже. Толпа стихает и пятится назад. Им страшно… и мне страшно. Они его не пощадят. Никто из них. Страх порождает еще больше ненависти, чем зависть. От него нет спасения. И хочется уничтожить то, что нас пугает. Страх хаотичен и неуправляем. В страхе предают даже детей своих и родителей. Нет ничего ужаснее человеческого страха.
***
- Браво. А я недооценил тебя. Думал, ты возомнила о себе невесть что про своего валлассарского любовника. Женщины склонны преувеличивать.
Маагар обходил меня кругами, потягивая курительную трубку и звеня шпорами.
- Маагар, спасибоооо, брааат.
Изображая мой голос и заливаясь мерзким смехом.
- Как забавно было видеть твои кривляния.
- Мразь.
-Умная мразь. Уточняй, сестренка. Я обвел вокруг пальца и тебя, и валлассарское чудище.
Теперь усмехнулась уже я.
- Ты или Данат? Тебе бы ума не хватило…но ты очень любишь присваивать чужие заслуги.
Маагар резко остановился напротив меня.
- Я бы выбирал слова, сестренка. Вы у меня оба теперь вот где!
Показал мне сжатый кулак.
