— Отвратительно. Он избивал Рыкова, хотя тот был в наручниках. Бил ногами по лицу.
Виктор мгновенно вспомнил, что однажды уже видел похожее — в саду Странноприимного дома, когда Кортес метелил Андрея Орлова в компании Ланского: но если Ланской использовал кулаки, то Кортес от души пинал того ногами по зубам[77]. «Modus operandi»[78] — отметил про себя Виктор.
— Серж попытался остановить Мигеля и тот выстрелил в него. Дальше я не помню — потеряла сознание. А когда пришла в себя — картина была кошмарной: избитая Катрин со сломанной рукой и мертвый Мигель. Серж истекал кровью, а Рыков зажимал рану на животе — он был на последнем издыхании. И умер спустя несколько минут.
— Вы точно помните, что он умер?
— Конечно. Я пульс не проверяла, но…
— А Сергей проверял?
— Не знаю, не видела. Я искала, чем его перевязать.
— А откуда вы узнали, что там есть перевязочный материал? Вы же были на этой даче впервые?
— Рыков сказал перед тем, как умер.
— Так он был в сознании?
— До последней минуты.
— А кто убил Кортеса?
— Не видела, говорю же вам — я упала в обморок. Катрин и Серж утверждают, что это сделал Рыков. Не верить им у меня нет причин. А у вас?
— Что, простите? — нахмурился майор.
— У вас есть причины не верить Сержу?
— Я этого не говорил.
— Тогда почему вы снова об этом спрашиваете? — в первый раз в голосе Анны послышалось раздражение.
— Работа такая, — Виктор не мог не отметить про себя переменившийся настрой примы. — Когда очнулись — как лежал Кортес?
— Это важно?
— Если спрашиваю, значит важно, — спокойно отозвался Виктор.
— По-моему, лицом вниз. — Анна чуть сдвинула брови к переносице, вспоминая. — Да, да. Я видела его окровавленный затылок. Господи, — ей вдруг стало зябко, и она обхватила себя руками. — Какой ужас. Какой ужас…
— Что было потом?
— Потом Катрин перевязала Сержа, и мы поволокли его наверх. Еле дотащили.
Виктор задумался, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Спустя несколько мгновений он спросил:
— Как вы думаете, Анна Николаевна, сколько Булгаков весит?
— Откуда мне знать? — Анна насторожилась.
— Разумеется, ниоткуда. Тогда я вам скажу: сто с лишним килограмм.
Анна недобро усмехнулась: — Вы его взвешивали?
Виктор ответил без тени улыбки: — Я могу на глаз определить вес человека с точностью до пятисот грамм. Ваш вес — примерно сорок пять кило, верно?
— Сорок четыре семьсот. И что?
— Две хрупкие женщины, одна из которых беременна и со сломанной рукой, а вторая — только что лежала в обмороке, не просто тащат, как мешок картошки, а поднимают по достаточно крутой лестнице раненого, грубо говоря, центнер живого веса, да еще практически без сознания. Что скажете, Анна Николаевна?
Теперь она уже не была бледной — ее щеки запылали, а глаза гневно сверкнули:
— По-вашему — я лгу?
— Скажем так — подозреваю, что вы недоговариваете. То есть, вы говорите
— Не понимаю…
— Кто еще был с вами, Анна Николаевна? Я уверен, что кто-то вам помогал.
— Не было никого.
А может рассказать ей? И посмотреть, как она отреагирует на пробирающую до костей историю о двух полуразложившихся трупах за стеной роскошной спальни. И Виктор начал рассказывать, с максимальными подробностями, старательно обрисовывая каждую деталь. Анна прекрасно владела собой — сцена приучила ее к выдержке, но Виктор понимал — она на грани срыва. Он презирал себя за жестокую уловку, но как иначе он мог заставить ее говорить правду?
