Старая изоляция торчала клочьями. Витек заметил несколько щитков, закрытых на замки, с рисунками черепа и костей. Понятно: не влезай – убьет. Под ногами тоже были трубы. Одна, большая, будто только что выползла из стены и перегородила путь. Витек перелез через нее, обхватив ладонями, и понял, что она теплая. Бока ее были влажными от подтаявшего инея.
В какой-то момент до Витька донесся далекий, едва слышный гул. Здание вздрогнуло, словно в ответ ему. Витек застыл, от удивления разинув рот. Трубы вздрогнули еще раз. Где-то под потолком заскрежетало, задребезжало. Звук зародился вдалеке, стремительно приблизился и, клокоча, пронесся над головой. Секунда – и стало тихо. Вот прям совсем тихо. Витек стоял, не понимая, откуда вдруг навалилась эта странная душная тишина. Предательски подкрался страх. Показалось, что кто-то наблюдает из темноты. Приглядывается. Кто-то, кто только что пробежал внутри трубы. Это самое, звенящее, дребезжащее…
Витек почти побежал, спотыкаясь, матерясь сквозь зубы. Вытянул руки, чтобы не удариться. Ладони касались теплых труб. Пальцы нащупали маленький крестик на веревочке, и Витек отдернулся от него, точно ошпаренный. Перед глазами все поплыло. Витек не сомневался: это тот самый крестик, потому что чертово здание сдвинулось, укладывая в темноте новые и новые коридоры; расползлось в стороны, как подтаявший сугроб. Теперь трубы были гибкими, податливыми, словно плоть. Они пульсировали на стенах, сжимая кольцо. Витьку по-настоящему захотелось кричать.
Руки уперлись в металлическую дверь. Витек толкнул ее, с трудом приоткрывая, и в узкую щель вывалился на улицу. Ветер уколол щеки. Дышать сразу стало трудно. Ночью даже в городе температура легко падала до минус тридцати, что говорить о заснеженном поле?
Слева высилась безголовая фигура старого памятника, охраняющая дорогу к поселку. Изумрудное сияние неба рассыпалось на множество мелких звезд. Дома растворились в ночи. Только подмигивали будто бы огоньки в далеких окнах, хотя на самом деле быть этого не могло.
Витек осмотрелся. Похоже, он нашел какой-то боковой выход из котельной. Рядом стоял наполовину занесенный снегом сарайчик с хлипкой крышей. Из сугробов торчали две пары лыж с палками. Еще он увидел широкую, сантиметров десять в диаметре, дыру. Подошел, ковырнул ногой наледь и понял, что дыра эта – начало трубы, уходящей куда-то вниз. Сразу стало понятно, откуда внутри берутся странные звуки. Ветер и воображение, ничего нового.
На свежем воздухе голова прояснилась. В мыслях всплывали логичные объяснения этой чертовщины: страх незнакомого места, фобия темноты. Самовнушение. Он ведь, по сути, ничего и не видел. Напридумывал больше.
Витька такой вариант вполне устраивал, но возвращаться внутрь тем же путем он не решился. Обогнул здание, пробираясь по снежным завалам и зябко ежась от холода, вошел через главную дверь. На всякий случай задвинул все засовы.
Свет не горел. Сашка шваброй сгребал осколки ламп в ведро. Воздух был прокаленный, сухой, от него подмерзшего Витька сразу бросило в жар. Акоп на диване не вылезал из-под одеяла. Темноту отгонял лишь экран телевизора.
– Вы там чего сделали? – спросил Акоп. – Лампы разнесло к чертям.
– На улице вроде взрыв был, – добавил Сашка. – Надо бы поглядеть.
Витек покачал головой.
– Я только оттуда, ничего там не видно. Темень.
В коридоре раздался грохот трещотки. Было в этом звуке что-то чуждое, неправильное. Пугающее. Особенно здесь.
– О, – сказал Сашка, – а вот и наш экстрасенс со своей битвы возвращается.
– Не сильно натопили-то? – спросил Витек, скидывая бушлат.
– Ты у отмороженного поинтересуйся.
– Задрал уже зубоскалить, – завелся Акоп. – Вы реально не чувствуете? Сквозит же! Околеем тут, на хрен.
Вошел Толик. Быстро обвел комнату лучом фонаря, мазнул по лицам, будто полицейский, накрывший салон с проститутками. Еще бы документы потребовал.
– Что со светом, Толяс? – спросил Акоп. – Ты там пиротехникой баловался?
Толик погасил фонарь и сел за стол. Отхлебнул остывшего чаю.
– Кажется, здесь умирали. Много кто, – сказал он тихо.
– Понеслась… – застонал Сашка. – Духи убиенных младенцев нашептали?
– Я никогда такого не чувствовал. Это… Странное ощущение. Но здесь, в котельной, что-то есть. – Он повернул голову к двери. – Или кто-то.
– Конечно, есть. Черный дембель за нами пришел. Больше некому.
Толик допил чай одним глотком, подошел к буржуйке и отправил в прожорливую пасть полный совок угля. Во мраке вспыхнуло его озадаченное лицо.
– Не берите в голову. Сам не знаю, что такое. Вымотался я, похоже.
– Не бережете вы себя, господин потомственный ведун, – заметил Сашка.
– А насчет света… Я тоже взрыв слышал. Снаружи где-то. Не знаю. Давление, мороз – генератор, может, шалит. Протопить все надо для начала. Завтра посмотрим, что да как.
Акоп выключил телевизор, темнота сгустилась, разгоняемая только дрожащим светом огня из буржуйки.
