полупрозрачный кокон. Некоторые едва выступали из глубины камня, иные почти свободно стояли на низких парапетах, соединенные со стеной лишь спинами. Он сосчитал — их было двадцать: пять одинаковых мушкетеров, двенадцать садовников — любой неотличим от других, и еще трое — лакеи.
Кто-то решительно вошел в зал — так, что разнеслось эхо громких шагов.
— Ты здесь, де Жюссак! — рассмеялся маркиз. — Не испугался, что я пошлю пару прислужников, чтобы они спустили с тебя шкуру?
Де Боваль был высоким крепким мужчиной. Он мерил де Жюссака пронзительным взглядом маленьких подвижных глаз, глубоко посаженных на широком лице.
— Я был уверен, что ты захочешь узнать, что было в письме Клер, — сказал де Жюссак. — Я оторвал и отослал тебе лишь его начало. Остальное сохранил: письмо доказывает, что ты без малейшей причины посадил свою падчерицу под замок.
Маркиз вынул из кармана обрывок бумаги.
— Это? А какое это имеет значение? Ничто из того, что Клер могла бы тебе написать, для меня неважно. Я знаю все, она же не понимает ничего, — он смял бумагу и бросил ее на пол.
— Тебе, возможно, не интересно, но содержанием письма заинтересуются другие. Это доказательство твоего преступления, маркиз.
— Да? А что ты, несчастный глупец, можешь знать о причинах моих поступков? Я пришел, потому что мне интересно, как тебе удалось добраться до Клер. Кто предал? Только это, — рассмеялся Боваль. — Ох, я вижу, ты здесь с последним своим союзником. Взял его с собой, чтоб он тебя защитил? — сказал, увидев Паскаля.
— Осторожно! — рявкнул виконт. — Перейдем к делу. Вот мои условия. Ты сейчас же освободишь Клер, я забуду о твоем преступлении, и мы никогда не будем о нем вспоминать.
Боваль покачал головой.
— Письмо ничего не значит. В конце концов, я — опекун Клер, и никому не может быть до этого дела. Нет, дурень. Впрочем… я скажу тебе кое-что. Решение принимал не я. Меня попросили на время спрятать Клер, и эта просьба значила больше, чем приказ. Даже если бы я пожелал, не выполнил бы твоих условий. А я не желаю, поскольку теперь отчетливо вижу, какой ты жалкий глупец.
— Хватит болтать, разбойник! — крикнул де Жюссак. — Поговорим иначе!
Выхватил из ножен рапиру.
— Ролан, достойно ли мне с тобой драться? Разве рана, которую тебе нанес кардинал, уже зажила? — иронизировал Боваль, подбоченившись.
— Защищайся! Так или иначе, я убью тебя!
Де Боваль неохотно вынул оружие. Де Жюссак тотчас атаковал. Маркиз отбил нападение и двинулся вперед с удивительной быстротой.
Паскаль глядел на них, стискивая кулаки. За его спиной раздался сухой треск. Он отвернулся и увидел, как один из мушкетеров, тот, что более других выступал из ниши, медленно шевелится и рвет сдерживающий его кокон.
Маркиз отчаянно вскрикнул: рапира де Жюссака пробила его грудь навылет. Де Боваль выпустил оружие из рук и упал на колени.
— Глупец… Зачем ты это сделал? — простонал маркиз. — Жюссак… беги отсюда… подальше…
Де Жюссак вырвал клинок из тела, и оно сразу упало, сделалось неподвижным. Виконт тяжело дышал. Он поднял с пола обрывок письма Клер и выбежал, ничего не видя.
Мушкетер освободился из остатков кокона и, неуверенно шагая, отправился на другой конец зала, в сторону запертых дверей. Исчез за ними и через короткое время вышел уже уверенным шагом, в полном обмундировании и с оружием на боку. Двинулся к выходу.
Его провожал внимательный, не упускающий ни одной подробности, взгляд Паскаля.
Кардинал молчал, внимательно читая письмо. Потом взял пустой лист и начертал несколько фраз.
— Я не мог принять Ролана, хоть он и мой друг. То, что он сделал, поставило его в безвыходное положение. Прошу, Паскаль, отнеси ему это письмо, — мужчина придвинул конверт, запечатанный сургучом, к мальчику, но тот не пошевелился на стуле.
— У Ролана есть лишь одна возможность спастись. Это мой приказ для стражи, чтобы его не задерживали. Он получит несколько часов, потом его судьба будет предопределена. Прошу, возьми оба письма. Во втором я объясняю ему… и тебе, Паскаль. Знаю, что для тебя значит Ролан. Он спасется, если покинет королевство. И должен это сделать сразу после того, как ты вручишь ему послание. Пусть отправляется в Англию или Испанию. Там есть люди, которые охотно его примут. Такие всегда найдутся. Говорю об этом — и страдаю, как и ты, парень. Если… если ты решишь, что будешь счастлив, уйдя с Роланом, сделай это.
Кардинал вложил оба письма в руку Паскаля и поспешно вышел.
Лучники заняли места в ложах высшего уровня, зажгли хрустальные люстры и подняли их, чтобы в сиянии ламп растворились внимательные взгляды многочисленных гвардейцев. В одном из концов зала, из-за ширмы доносились звуки инструментов оркестра, готовящегося работать. Через боковые двери начали входить гости, парами, в разноцветных масках: женщины — в прелестных платьях, мужчины — в парадных одеждах. Они сформировали две колонны
