папа споткнулся и налетел на галошницу. Галошница развалилась на отдельные полочки. На следующий день, когда Антошка с бабушкой были в школе, а мама на работе, папа, запрыгивая в Антошкину комнату, не удержал равновесия и ударился лицом о пианино, разбил нос и поставил под глазом здоровущий синяк. А уж тарелок и кружек, пока папа не приспособился прыгать по квартире на одной ноге, было разбито несчитано.
— Неугомонный! — ругалась мама. — Что тебе на месте не сидится?
— Ты не представляешь, какие у нас, оказывается, высокие порожки в комнатах! — оправдывался папа. — Ив ванной! И в туалете! И на кухне тоже. Я раньше не замечал…
— Балбес ты, вот кто… Как снова не переломался? Имей в виду: ещё что-нибудь в доме обрушишь — к дивану привяжу. Будем тебя из ложечки кормить, — грозилась мама. — Будем, Антошка, папу из ложечки кормить?
— Будем! — кивал Антошка.
Он представил, как кормит папу кашей из ложечки, и ему стало смешно.
И всё же, когда папа в следующий раз что-нибудь ломал и разбивал, мама только ворчала, но к дивану его не привязывала. А подметая осколки разбитых тарелок и кружек, говорила: «Посуда бьётся к счастью» и «Давно хотела заменить это старьё».
Антошке нравилось смотреть, как папа скачет на одной ноге. Нравилось прислушиваться к ритму его прыжков, то медленных и тяжёлых, то быстрых и неровных.
Скоро они придумали игру.
Началось с того, что Антошка стал аккомпанировать папиным прыжкам. Папа прыгал по коридору, а Антошка в такт играл аккорды. Папа услышал музыкальное сопровождение, доскакал до детской комнаты, повалился на диван, отдышался, а потом сказал, что это Антошка отлично придумал — прыжки его передразнивать.
— Подожди-ка. — Папа с трудом поднялся и упрыгал из комнаты. — Только за мной не ходи… Я сейчас! — крикнул он уже из коридора.
А через несколько минут на пороге Антошкиной комнаты возник пират. На голове пирата была соломенная шляпа. На одном пиратском глазу был повязан платок, под другим красовался фиолетовый синяк. А в зубах пират держал большой кухонный нож с чёрной ручкой. Пират отставил в сторону трость на четырёх ножках, взял в освободившуюся руку нож (другая рука у пирата была в гипсе), стал на одной ноге прыгать по комнате, размахивая ножом, и кричать, чтобы играли ему что-нибудь пиратское.
Антошка быстро завязал себе один глаз шарфиком, чтобы тоже быть похожим на пирата, и заиграл на пианино пиратский танец.
— Йо-хо-хо! — кричал большой пират. — Рому мне, рому!
— Йо-хо-хо! — вторил большому пирату маленький. — Рому мне, рому!
— И сто чертей на бочку! — кричал большой пират.
— И сто чертей на бочку! — кричал ещё громче маленький, колотя ладонями и локтями по клавишам.
На шум пиратской вакханалии прибежала бабушка.
— Очумели?! — крикнула она.
Увидев бабушку, большой пират запрыгал к ней, размахивая ножом. Бабушка испуганно ретировалась в свою комнату и громко хлопнула дверью.
После того как бабушка сбежала, большой пират опять превратился в папу. Он хитро посмотрел на сына и сказал, что будет им сегодня от мамы нахлобучка. Антошке слово понравилось. Он кивнул и подтвердил, что нахлобучка им сегодня обязательно будет.
— А может, не будет? — предположил папа.
— Будет… — вздохнул Антошка. — Бабушка всё расскажет.
— Посмотрим, — улыбнулся папа. — Только приготовься. Мама придёт — будешь опять что-нибудь пиратское наяривать.
Когда мама пришла с работы, они снова перевоплотились в пиратов. Папа, с завязанным глазом и в маминой соломенной шляпе, прыгал на одной ноге по комнате, но уже без ножа в зубах. Без ножа было не так интересно, но сердить маму им не хотелось, а она бы обязательно рассердилась, увидев папу с ножом в зубах. Антошка с нарисованным синяком, как у папы, «наяривал» пиратский марш. Бабушка стояла в коридоре и, поджав губы, недовольно наблюдала за пиратами. И мама смотрела на пиратов — с улыбкой. А когда они закончили, сказала, что не пираты они вовсе, а оболтусы. И ушла на кухню готовить настоящий пиратский ужин — котлеты с макаронами.
Они ещё два разика поиграли в пиратов и один раз в «обезьяну с гранатой». «Гранатой» была пустая стеклянная бутылка из-под лимонада. Но она из папиных рук выскользнула и разбилась. А когда они собирали осколки с пола, Антошка порезал себе руку.
На этот раз мама здорово ругалась. Играть в «пиратов» и «обезьяну» запретила.
— А не послушаетесь… — сказала мама многозначительно.
Но что будет, если они не послушаются, так и осталось тайной.
