от бешенства. Схватил ружье и… пытался меня убить.
Боюсь, что в этот миг маска напускного спокойствия слетела с меня, я ощутила настоящий шок. Но Десмонд этого не заметил.
Он смотрел прямо перед собой и говорил теперь еле слышно – мне даже пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать слова.
– Он выстрелил в меня и промахнулся. И тогда… взял и выпустил пулю себе в голову.
Я тихо ахнула: просто не смогла сдержаться. Для меня это был трагический поворот событий, которого я никак не ожидала.
Тем не менее мистер Робертс высказался, и ему заметно от этого полегчало. На лбу блестели бисеринки пота, как после приступа лихорадки, и говорил он теперь быстро, взахлеб. Слова так и лились потоком:
– И, разумеется, семья во всем обвинила меня. Они были правы. Я был виноват. Я не знал, что за любовь к ней придется заплатить такой ценой. Если бы знал, ни за что не стал бы с ней встречаться. Отец проклинал меня, Изабель пребывала в отчаянии. И вот вскоре после этого нам пришлось покинуть страну.
Итак, Изабель покинула Африку из-за самоубийства возлюбленного. Что ж, это было вполне в ее духе – завести роман с младшим братом любовника, чтобы выразить тем самым ему свое презрение.
Возможно, жестоко и несправедливо так думать об умерших, но я не могла удержаться от мысли, что Изабель Ван Аллен обожала причинять боль другим. Она постоянно сыпала соль на раны, которые сама же и наносила.
Я погрузилась в свои мысли и почти не слышала, что говорит дальше Десмонд Робертс. Однако следующие его слова тут же вернули меня к реальности:
– Мы не знали, куда нам ехать. А потом Изабель пришла в голову мысль отправиться в Лайонсгейт и написать там еще одну книгу. Она вообще часто говорила, что хочет сюда вернуться, что у нее осталось здесь какое-то незаконченное дело. И что теперь, когда у нас нет денег, момент самый подходящий. «Одним выстрелом убьем сразу двух зайцев», – говорила она мне.
Еще одна неожиданность. Я была уверена, что за публикацию первой книги Изабель Ван Аллен заработала столько денег, что их хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Как это она умудрилась так бездумно всё потратить?
Мне захотелось это выяснить, но я просто не могла допустить такую бестактность и начать расспрашивать Десмонда о финансовом положении Изабель. Вместо этого я решила поговорить о ее мотивах.
– Получается, к отъезду ее подтолкнуло вовсе не письмо от Брэдфорда Гленна. И главной целью поездки не было выяснение обстоятельств гибели Эдвина Грина.
Мистер Робертс поднял на меня глаза и покачал головой.
– Нет. Никакого письма до самоубийства Брэдфорда Гленна она не получала. Все это ложь.
Я уставилась на него, не в силах осознать услышанное.
– Не поняла, о чем это вы?
– Изабель все выдумала. Думаю, для того, чтобы спровоцировать реакцию. Чтобы правда выплыла наружу, так она говорила.
– Правда о чем? – уточнила я.
Он покачал головой:
– Не знаю. Она мне не говорила.
Я вспомнила, как мы с Майло подслушали на лестнице разговор между Десмондом и Изабель за день до ее убийства. Она говорила, что скоро все узнают, какую тайну она собирается раскрыть. Но какую именно? Наверное, мы так никогда и не узнаем.
В холле послышались шаги, и через секунду в комнату вошла Люсинда Лайонс. Увидев нас, резко остановилась.
– О, доброе утро. Я вам случайно не помешала?
– О, нет, ничуть, – ответила я.
– Неважно выглядите, мистер Робертс. Вам бы не помешало глотнуть свежего воздуха, – весело заметила Люсинда. – Хотите пойти на прогулку со мной? Что-то мне пока не хочется есть.
Десмонд не знал, что ответить.
– Я понимаю, все это ужасно, – продолжила она. – Просто кошмар. Но, может, вы почувствуете себя лучше, если глотнете свежего воздуха.
Робертс посмотрел на меня, видно, желал услышать мое мнение на этот счет.
– Что ж, думаю, мисс Лайонс права. И прогулка на свежем воздухе вам не повредит.
Он встал из-за стола, глубоко вздохнув.
– Спасибо вам, миссис Эймс, – просто сказал он, потом повернулся и вышел из комнаты следом за Люсиндой.
Вскоре в столовой начали собираться и другие обитатели дома. Мы завтракали и вели приятные беседы на самые незначительные темы, но я продолжала размышлять о своем. В очередной раз мне пришлось выступить в роли конфидента, и опять я получила весьма запутанный набор сведений.
