Я налила в кружку кофе.
– Привет. – Прозвучало несколько неопределенно. – Что новенького?
- Ничего. Твой платежный чек все еще бегает на свободе.
- И ты пришел затем, чтобы мне это сообщить?
- Я пришел забрать свой бумажник. Думаю, что оставил его в твоей машине прошлой ночью.
- Верно.
Вместе с разнообразными предметами одежды.
Я отхлебнула кофе и поставила кружку на стойку.
– Пойду. Достану твой бумажник.
Морелли встал.
- Спасибо за завтрак, - поблагодарил он мою матушку. – Было очень вкусно.
Матушка просияла.
– Заходи в любое время. Всегда рада друзьям Стефани.
Он вышел вслед за мной и подождал, пока я открою машину и соберу в охапку его одежду.
- Ты правду сказал насчет Кенни? – спросила я. – Он так и не показался прошлой ночью?
- Спиро оставался в конторе до начала второго ночи. Судя по звукам, играл в компьютерные игры. Это все, что Рош засек «жучком». Телефон не звонил. Кенни не появлялся.
- Спиро чего-то ждал, но ничего не случилось.
- Похоже на то.
Позади моего «бьюика» стояла желто-коричневая развалина под видом полицейского автомобиля.
- Вижу, ты вернул свою машину, - заметила я Морелли.
На ней были все те же вмятины и царапины, и бампер все еще валялся за заднем сиденье.
- Помнится, ты говорил, что ее починили.
- Так и есть, - ответил Морелли. – Они отремонтировали задние фары. - Он бросил взгляд на дом, а потом на меня. – Твоя мама стоит в дверях и смотрит на нас.
- Угу.
- Если бы ее там не было, я схватил бы тебя и тряс бы до тех пор, пока у тебя не выпали бы пломбы.
- Фу, полицейское зверство.
- С полицией это не имеет ничего общего. С тобой говорит истинный итальянец.
Я сунула ему в руки его же башмаки.
– Я хочу принять участие в заварушке.
- Сделаю все, что смогу, чтобы ты не осталась в стороне.
Мы встретились взглядами. Верила ли я ему? Нет.
Морелли выудил из кармана ключи.
– Ты лучше прикинь, что скажешь своей маме. Она ведь захочет узнать, почему моя одежда оказалась в твоей машине.
- Она и не подумает ничего такого. У меня все время мужские шмотки в машине валяются.
Морелли ухмыльнулся.
- Что это за одежда? – спросила моя матушка, когда я вошла в дом. – Штаны и ботинки?
- Ты не захочешь знать.
- А я вот захочу, - встряла бабуля Мазур. – Спорим, это крутая история.
- Как твоя рука? - спросила я ее. – Еще болит?
- Только когда сжимаю кулак, а из-за такой кучи бинтов этого не проделаешь. Мне бы туго пришлось, будь это правая рука.
- Планы на сегодня есть?
- Только на вечер. Джо Лузи все еще выставляется на обозрение. Я ведь только член видела, знаешь ли, хочется поглядеть на все остальное на вечерних смотринах в семь часов.
Папаша в гостиной читал газету.
–Хочу, чтобы меня кремировали, когда я умру, - выдал он. – Никаких смотрин.
Матушка обернулась от плиты.
– С каких это пор?
- С тех пор, как Лузи посеял своего Джона. Хочу, чтобы не было ни единого шанса. Пусть меня сразу же отправят в крематорий, где бы я не свалился.
Матушка поставила передо мной полную тарелку яичницы-болтуньи. Потом присовокупила кусок бекона, тост и сок.
Я ела яичницу и обдумывала возможности. Можно было бы остаться дома и сторожить бабулю Мазур, как полагается внучке. Я могла бы таскать ее с собой и сторожить, как полагается внучке, по ходу дела или, может, мне отправиться по своим делам и надеяться, что Бабуля сегодня не значится у Кенни в расписании.
- Еще яичницы? – спросила матушка. – Или кусочек тоста?
- Я сыта.
- Ты и так кожа да кости. Тебе следует больше есть.
- И вовсе я не кожа да кости. Я растолстела. Уже не могу верхнюю пуговицу на джинсах застегнуть.
- Тебе уже тридцать. Ты и должна поправиться, когда стукает тридцать. Что ты все джинсы носишь! В твоем возрасте пора прекратить одеваться, как подросток. – Она наклонилась вперед и вгляделась в мое лицо. – Что опять такое с твоим глазом? Похоже, он снова дергается.
Прекрасно, исключим возможность номер один. Дома я точно не останусь.
- Мне нужно последить кое за кем, - сказала я бабуле Мазур. – Ты хочешь прошвырнуться?
- Полагаю, что могла бы. Как думаешь, это будет круто?
- Нет. Думаю, это будет скучно.
- Ну, если мне захочется поскучать, я могу и дома посидеть. Кого мы будем выслеживать? Этого жалкого Кенни Манкузо?
На самом деле, я намеревалась сесть на хвост Морелли. В качестве окольных путей, полагаю, в итоге это вело к тому же самому Кенни.
– Да, мы будем искать Кенни Манкузо.
- Тогда я обеими руками «за». У меня с ним свои счеты.
Через полчаса, облачившись в джинсы, пуховик и «мартенсы», она была готова отправиться в путь.
Я вычислила машину Морелли за квартал от бюро Стивы. Похоже, Морелли в машине не было. Видимо, они с Рошем обменивались военными байками. Я припарковалась позади Морелли, постаравшись не подкрадываться слишком близко и снова не задеть задние фары. Отсюда можно было видеть переднюю и боковую дверь похоронного бюро, и переднюю дверь здания, где находился Рош.
- Я знаю все о слежке, - поведала Бабуля. – Недавно по телевизору показывали передачу про частных сыщиков, и ведущие не упустили ни одной детали.
Она сунула голову в большой баул, который приволокла с собой. - У меня здесь все, что нам нужно. Вот журналы, чтобы скоротать время. Я прихватила бутерброды и содовую. И даже бутылку.
- Что за бутылка?
- Обычно в ней храню оливки. - Она продемонстрировала мне бутылку. – Так мы сможем пИсать, не сходя с места. Все частные сыщики рассказывали, что это так делают.
- Я не могу мочиться в бутылку. Только мужчины могут писать в бутылки.
- Проклятие, - в сердцах сказала Бабуля. – И почему я не подумала об этом? Взяла и выбросила все оливки.
Мы читали журналы и даже вырвали парочку рецептов. Потом съели бутерброды и выпили содовую.
После содовой нам захотелось в туалет, поэтому мы вернулись ненадолго в отчий дом. Потом возвратились на Гамильтон, проскользнули на то же самое место позади Морелли и продолжили ожидание.
- Ты права, - через час решила Бабуля. – Это скучно.
Мы поиграли в «палача», сосчитали машины и, облив грязью, перемыли косточки Джой Барнхардт. Мы только начали играть в «Двадцать вопросов» (популярная развлекательная радиопередача Би-би-си – Прим.пер.), когда я выглянула в окно посмотреть на приближающийся транспорт и узнала Кенни Манкузо. Он управлял огромным, как автобус, «шевроле субурбан». Мы обменялись удивленными взглядами, замерев на самое длинное мгновение в истории.
- Черт! – заорала я, нащупывая ключ зажигания, повернувшись на сиденье и пытаясь не упустить Кенни из виду.
- Пошевеливайся, заводи машину – завопила Бабуля. – Не позволяй сбежать вонючему гаду!
Я дернула передачу и уже почти рванула с места, когда поняла, что Кенни развернулся на перекрестке и приближается к нам сзади. Позади меня машин не было. Я увидела, как «субурбан» сворачивает к бордюру и приказала Бабуле пристегнуться.
«Субурбан» врезался в зад «бьюика», мы вляпались в машину Морелли, которая, в свою очередь, впечаталась в автомобиль, стоящий перед ней. Кенни отъехал, нажал на газ и долбанул нас снова.
- Во дает, - произнесла Бабуля. – Я слишком стара для такой встряски. У меня совсем хрупкие кости в моем-то возрасте. - Тут она вытащила из своей обширной сумки длинноствольный кольт сорок пятого калибра, рванула дверь и вывалилась на тротуар. – Вот это тебя кое-чему научит, - заявила она, наставляя револьвер на «субурбан». Потом нажала на курок, из ствола вырвался огонь, и отдача швырнула ее на задницу.
