извлек из кучи светло-желтое портмоне, я немного напрягся. Негромко переговариваясь между собой, оба офицера принялись рассматривать и мять пальцами «добычу». На тот момент я еще не видел поводов для беспокойства. Тщательно ощупав и потерев обложку со всех сторон, старший из них, тот, что выглядел более высокомерным, раскрыл портмоне. Первым делом он извлек из него фотографии. Это было неожиданностью для меня, но фотографии их серьезно заинтересовали. Более того, старший удивленно вскрикнул и принялся тыкать пальцем в одну из них, что-то возбужденно объясняя своему напарнику. Следующим предметом, извлеченным из портмоне, оказалась нарисованная от руки карта с пометками на немецком. Я понял, что у меня проблемы. Рука старшего офицера легла на кобуру. Стоящий рядом Дэнцум побледнел и обреченно прошептал: «Мне конец…».
Я пытался отчаянно сообразить, что такого они увидели в этой карте. Стратегические объекты? Ядерные шахты КНР? Додумать я не успел: раздалась громкая команда на китайском и в живот мне уперлись два автоматных ствола. Двое молодых солдатиков в касках с красными звездами держали побелевшие пальцы на спусковых крючках автоматов. Краем глаза я заметил, как бледно-зеленый Дэнцум медленно опускается на землю, закатив глаза. Раздалась еще одна команда, и на моих руках, рывком завернутых назад, защелкнулись стальные браслеты. Получив пару чувствительных ударов по позвоночнику, я проследовал за офицером в каменное двухэтажное здание, стоящее за КПП. Солдатики шли позади меня, время от времени, втыкая стволы мне в ребра.
Изолятор оказался достаточно приличным для моего положения. Компактная комната приблизительно в девять квадратных метров, стены окрашены светло-зеленым, бетонный пол. Посреди комнаты — деревянный стол с обшарпанной лакировкой и двумя стульями, узкая скамья под забранным решеткой грязным окном.
Наручники с меня сняли, но солдатик, уходя, угрожающе что-то прошипел на китайском и громко захлопнул стальную дверь, крашенную в бежевый цвет. Скрипуче лязгнул внешний замок. На столе стоял граненый графин с желтого цвета водой. Стаканов не было.
Первые два или три часа я развлекал себя тем, что пересаживался со стула на стул, пытаясь определить, какой из них комфортнее. Так и не придя к определенному выводу, я улегся на жесткую скамейку под окном. Удивительно, но спустя минуты я уже начал погружаться в какое-то подобие дремы, чудесным образом балансируя на скамье шириной в двадцать сантиметров.
Проснулся я от звука хлопнувшей двери. Лихорадочно дернулся и сел на скамье, больно ударившись головой о железную выступающую решетку окна.
В комнате, засунув руки в карманы брюк, стоял светловолосый европеец, одетый в светло-серый костюм и белую сорочку с небрежно повязанным синим галстуком. Пока я протирал глаза, мужчина уселся за стол и облокотился на спинку, сложив руки на груди. Я изо всех сил пытался стряхнуть липкую сонливость, для чего разминал лицо, тер щеки и лоб. Тем временем, человек в костюме, этот очевидно важный человек, небрежно бросил на стол черный кожаный портфель с золотыми застежками. Я подумал, что будет вежливо сесть напротив него. Для допроса или того, что у них здесь принято…
— Хочешь чай или кофе? — отрывисто спросил «важный человек»
— Да, конечно… Спасибо… Кофе, если возможно…
Мужчина протянул руку под стол, и я услышал, как за дверью, в глубине коридора, едва слышно прозвенел звонок. Дверь отворилась, и в образовавшейся щели появилась голова солдатика, теперь уже без каски. Мужчина повелительно произнес какую-то фразу на китайском. Голова исчезла.
Мужчина открыл портфель, лежащий на столе, достал из него серую пухлую папку и светло-желтое портмоне, доставшееся мне от злосчастного Эрика. Медленно положил портмоне на стол, положил на него левую руку и, размеренно постукивая пальцами по старой кожаной поверхности, громко и отчетливо спросил:
— Где. Ты. Это. Взял?
Я посмотрел в его голубые водянистые и очень знакомые глаза. Вгляделся в острый длинный нос, светлые зачесанные назад волосы и принялся рассказывать, стараясь говорить кратко и опуская такие ненужные подробности, как виски или проблемы с психическим здоровьем Эрика.
Поначалу я хотел было умолчать о встрече Эрика с Лугонгом, об обряде, через который он прошел, но, поразмыслив над ситуацией, в которую я попал, решил выложить всё, что от него услышал. У меня появилось странное предчувствие, что мистика Гималаев, которой не хватало мне в Катманду, уже начала вторгаться в мою жизнь. Почему-то меня это нисколько не обрадовало. Мужчина рассеянно слушал, не глядя на меня, и легко постукивал указательным пальцем по портмоне.
— Послушайте, мистер, э… — сказал я, переходя к истории встречи Эрика с Лугонгом.
— Виктор, — равнодушно подсказал мне важный человек. — Называй меня Виктор.
— Понимаете, Виктор, Эрик рассказал мне очень странную историю, которой я… не то чтобы не поверил, но не знаю, как ее оценивать…
— Не надо оценивать. Просто рассказывай, — снисходительно перебил меня Виктор.
— Да. Хорошо, я понял. Эрик говорил, что приехал в Непал с целью принять участие в каком-то шаманском обряде. В Катманду он познакомился с тибетцем, которого звали Лугонг…
Виктор резко поднял голову и уперся мне в глаза жестким взглядом. Лицо его закаменело. Он пружинисто встал и, засунув руки в карманы брюк, подошел к окну, которое находилось за моей спиной.
