«Lonely Planet». Впрочем, как оказалось, этот гостевой дом располагался всего в трех минутах ходьбы от автобусной стоянки. Успешно заселившись в опрятную комнатку с удобствами на этаже, я вышел наружу в поисках съестного. Несмотря на то, что едва светало, небольшое кафе у гостевого дома было открыто. Заказав омлет с зеленым чили, я примостился в дальнем углу и осторожно вытащил из-за пояса свою находку.
Портмоне выглядело в точности как его и описывал Эрик. Светло-желтая, высохшая от времени кожа с нацистскими символами. Немного волнуясь и пряча руки под столом, я развязал кожаный шнурок и открыл его. Несколько пожелтевших листков и фотографий. Положив фотографии на стол, я принялся их разглядывать. Одна сохранилась лучше всех остальных. Трое мужчин на фоне развалин. Я всмотрелся в лицо крайнего справа. Даже не зная ни о чем, я с уверенностью мог бы опознать деда Эрика. Такой же овал лица, длинный нос и близко посаженные светлые глаза. На следующем фото: крупный план лица тибетца с насмешливым взглядом. Почему-то очень знакомого лица. В памяти всплыла картинка деревни, в которой останавливался автобус. И парень из пикапа, разглядывающий сидящих в салоне… Да нет, ерунда… Европейцу очень легко спутать лица людей, относящихся к другим расам. Хотя у тибетца на фото было очень запоминающееся лицо.
Неожиданно я вспомнил деталь, которой не придал особенного значения. Водитель автобуса, когда я расспрашивал его об Эрике, твердил не просто «жип», а «жип-трак, жип-трак». Джип-грузовик? Грузовичок? Пикап?
Под влиянием внезапного импульса я вскочил, опрокинув стул и ударив бедрами по столу. Но затем опомнился… Что я собирался сделать? Помчаться на автобусную станцию, найти водителя, показать ему фотографию? Может быть, он вообще никакой не Эрик. Может, он Ганс или Уве. Что дальше? Обратиться в полицию с заявлением, что какие-то непальские шаманы похитили или даже убили моего попутчика по автобусу? Абсурд…
Я решил поесть как следует и затем поспать. Спиртного не было, но я с удовольствием съел отличный омлет с зеленым чили и запил стаканом свежего лэсси. Вернувшись в гостевой дом, решил не тратить время на гигиену в виде душа и чистки зубов, а попросту залез под одеяло. Уже засыпая, поймал себя на мысли, что ни разу не усомнился в том, что рассказывал Эрик. Как-то на меня не похоже. Должно быть, виски на голодный желудок…
Проснулся я к полудню. Группа туристов, к которой я был «приписан», должна была прибыть только к вечеру, поэтому я отправился прогуляться по городку. День был солнечный, и живописный поселок, протянувшийся вдоль склона горы на краю ущелья, по дну которого текла бурная горная речка, выглядел очень освежающе и умиротворенно. Настроение было превосходным. Только одна колючая мысль на самом краю сознания не давала мне полностью насладиться этим местом. Странное исчезновение моего попутчика.
Я вышел к автобусной станции. Автобус, на котором я приехал, все еще находился на стоянке. Водителя не было. Я уселся на стоящую неподалеку скамью и, достав блокнот, записал номер автобуса.
Я не понимал, что еще мог сделать, и поэтому просто встал и отправился на поиски кафе с какой-нибудь местной едой, стараясь побыстрее выкинуть из головы всю эту историю.
Минивэн с «моей» группой туристов прибыл к пяти часам вечера. Тибетский гид Дэнцум из Тибетского Туристического Бюро зашел за мной в гостевой дом, и, быстро собрав свой тощий рюкзак, я протиснулся в машину. Кроме меня в минивэне находилась пожилая скандинавская пара, двое индусов и рыжеватый доброжелательный англичанин, вежливо предложивший мне место рядом. Через десять минут мы оказались у пограничного пункта возле Моста Дружбы, ведущего на тибетскую сторону, над ущельем с рекой. Очередь на пункт была просто огромной. Дэнцум собрал наши бумаги и паспорта и юрко просочился сквозь толпу ко входу.
Выгрузившись из машины, мы оказались в окружении толпы непальских женщин, требовательно тянущих руки к нашим сумкам и рюкзакам. Заранее предупрежденный, я отдал одной из них, нагруженной тремя чемоданами, свой рюкзак, попутно сунув ей в руку пару непальских купюр. Традиционный подработок для местных непальских женщин. Мужчины в этом «бизнесе» не участвуют.
Дэнцум вернулся минут через десять и вручил каждому из нас по номерку. Мой оказался «108». Однако, несмотря на кажущее столпотворение, очередь двигалась довольно быстро. Уже через полчаса я получил в серо-зеленой будке свой паспорт со штампом и пачку бумаг для китайской стороны и вместе со всей толпой зашагал по мосту над ущельем. Дойдя до конца моста, женщины, тащившие наш багаж, сложили весь груз у китайского КПП в Жангму и, негромко переговариваясь, тронулись в обратный путь.
Здесь все было серьезней. Десяток китайских солдат в касках и с «калашниковыми» строго и пристально вглядывались в толпу, изо всех сил хмуря брови. Узкий проход с временными деревянными ограждениями оканчивался просторными стойками для досмотра. Пока наша группа вместе с Дэнцумом ожидала своей очереди, впереди на досмотре возник небольшой переполох. Какая-то тетка в натянутой поверх свитера желтой буддийской тоге громко возмущалась на русском и, жестикулируя, пыталась что-то объяснить. Я приподнялся на носках и увидел, как досмотровый офицер сует ей в лицо немаленький портрет далай-ламы в деревянной рамке. Эта недалекая россиянка несла с собой в сумке фото далай-ламы в изгнании, что равносильно преступлению в Тибетском Автономном Округе КНР. Уверен, что при оформлении разрешения на въезд в Тибет в агентстве ей объяснили все правила. К тому моменту, когда подошла моя очередь идти на досмотр, тетка, ругаясь, шла по мосту обратно в Кодари, ведя за руку великовозрастную дочь, также облаченную в желтую накидку.
Я не вез с собой ничего запрещенного и поэтому чувствовал себя достаточно расслабленным. С интересом пронаблюдал, как офицер, оттянув мне ворот свитера, засунул мне ртутный градусник под мышку. Сохраняя полную невозмутимость, я смотрел, как второй офицер вывалил мое скудное барахло на стол и принялся прощупывать швы и стенки моего рюкзака. Сам рюкзак не вызвал никаких подозрений. Однако, когда, перебирая мои пожитки, пограничник
