Джес судорожно размышляет, что делать. Толкнуть мальчишку и бывшего имперца вперед, прыгнуть им на головы, воспользовавшись шлемами штурмовиков как трамплином – и надеяться, что удастся бежать под прикрытием ночи и грозы. Надеяться, что их удовлетворит добыча в виде Синджира и мальчишки.
Не получится. Слишком рискованно.
Глухо ворча, она роняет бластер в потоки воды у своих ног. Вновь вспыхивает молния.
И тут она видит…
«Эта штука едва мне башку не размозжила», – думает Теммин, слыша в ушах шум струящейся воды. В небе, среди набрякших грозовых туч, сверкают молнии. Женщина – насколько он помнит, охотница за головами – протягивает руку, помогая ему подняться.
Еще не успев до конца прийти в себя, он вдруг понимает, что представление окончено. Они оказались в роли дроидов на верстаке, которых сейчас разберут на запчасти.
Джес приказывают бросить бластер.
Она колеблется, но подчиняется.
Душа Теммина уходит в пятки. Свобода была так близко! Но теперь Сурат наверняка отрежет ему не только язык…
Внезапно снова вспыхивает молния, и лицо Теммина озаряется улыбкой.
Всполох освещает стоящий на крыше за спиной им-перцев и бандитов силуэт. Молния гаснет, и силуэт снова сливается с темнотой, но Теммину прекрасно знакомы его похожие на скелет очертания, его остроносая голова, шишковатые сочленения.
«Костик!»
Очередная молния…
Костик уже в прыжке, обхватив колени когтистыми руками. Вновь наступает темнота, и он исчезает…
Но на самом деле он вовсе не исчез.
Дроид приземляется с глухим лязгом и плеском воды.
И начинается бойня.
Происходящее кажется Синджиру кошмаром – пускай и спасительным. Они стоят, уже готовые сдаться, потом он замечает в воздухе какое-то движение и слышит, как приземляется что-то тяжелое.
Как выясняется, у имперцев и бандитов Сурата чересчур замедленная реакция.
Раздаются и тут же обрываются два сдавленных вопля. В воздух, вращаясь, взлетают два шлема штурмовиков. Мгновение спустя он понимает, что это не шлемы, а головы.
Двое оставшихся пытаются бежать, как и банда головорезов Сурата. В их толпу въезжает нечто похожее на бешеную молотилку, сбив с ног не успевшего ничего понять офицера. Костлявое создание начинает крутиться на месте, размахивая конечностями. Слышатся крики и выстрелы, но тварь настолько проворна, что в итоге нападавшие стреляют друг в друга, пока та уворачивается, изгибаясь всем телом и внезапно отскакивая, словно потревоженный паук. Офицер пытается встать, но тут же снова летит наземь, дрыгая руками и ногами. Трещат кости, и вопли имперца обрываются.
Синджир ошеломленно таращится на жуткую картину.
«Что это, во имя преисподней?»
– Нужно уходить! – тянет его за локоть мальчишка.
Синджир отважно кивает. Да-да, конечно.
Они бегут мимо хаоса, мимо мешанины тел, сражающихся под дождем с обезумевшим боевым дроидом, который, издавая нестройное пение, крутится на месте с выставленным перед собой лезвием, валя наземь штурмовиков и расправляясь с прихвостнями Сурата, словно в кошмарном танце.
Спотыкаясь в потоках воды, Теммин бежит что есть мочи. У него кружится голова, он голоден, и в крови у него столько адреналина, что ему кажется, будто он может в любую секунду разлететься облаком отдельных молекул.
Им преграждает дорогу трехглазый козломордый гран, один из многих подручных Сурата. Издав тревожное блеяние, он поднимает свой сетестрел, и Теммин вздрагивает в ожидании неминуемого выстрела. Но за спиной грана на фоне дождя что-то вспыхивает, все три его глаза внезапно закатываются, и он валится мордой в землю.
«Мама!»
Перед ними стоит Норра, оседлав спидер бала-бала – маленькую приземистую машину, приспособленную для езды по узким переулкам и извилистым улицам Мирры.
Все ездят на них на работу или перевозят грузы. Каждое утро или вечер центральный деловой район забит этими спидерами разных цветов и
