позже, задним умом осознала. Но в миг, когда во тьме раскрылись сияющие глаза гончих, она просто поняла, что что-то происходит. И имя этому чему-то – дерьмище.
Глубинные гончие, псы, созданные из мрака, накатили на них сплошным потоком. Странно, что тропу не раскачали так, что путники не удержались на ней. Забыв о сохранении равновесия, Карина козой скакнула на середину тропы. Даже не удивилась, что Митька сделал примерно то же самое. Не сговариваясь, ребята встали спина к спине и вскинули перед собой руки, предварительно трансформировав их в лапы.
Со стороны, должно быть, казалось, что они собрались биться, как зайцы, размахивая перед собой передними конечностями. Но биться не пришлось. Да, гончие налетели на них лавиной. Их было примерно столько же, сколько в лавине водяных капель, застывших до состояния снежинок. Да, они практически смели ребят со своего сомнительного пути.
Но это не было нападением.
Никто не собирался разрывать их и пожирать, стремясь втянуть в себя глубину тел живых существ. До Карины это дошло раньше, чем ее когти чиркнули по боку первой гончей. Судя по тому, как опустил руки Митька, – до него тоже. Мышцы на его спине прошли волной, словно давая девочке возможность прижаться плотнее и спрятаться от какой-то новой напасти.
– Ноги подожми, – глухо, как через толстое одеяло, донесся Митькин голос, – и не сопротивляйся, если гончие с тропы не свернут.
Интересно, как она поймет, что псы свернули? Ничего, кроме их спин, сливающихся в сплошные волны, Карина не видела. Конечно же стоило послушаться Митьку Потемневшее и сгустившееся пространство словно понесло их над тропой луны.
Митька завозился в массе гончих, устраиваясь поудобнее, как в уютном движущемся одеяле.
– На самом деле с тропы они не сойдут, – бормотнул он прямо в ухо Карине, – вернее, нас не столкнут. Потому что они должны доставить нас в Трилунье.
– С чего ты взял?
Карина была согласна с другом, но хотелось понять, как ему пришла такая мысль.
Глубинные гончие, казалось, не имели ни костей, ни мышц, хотя Карина помнила, что кровь и внутренности у них присутствовали.
– Да с того, что они появились, как только ты решила вместо Трилунья в неведомые дали сигануть, – ответил Митька. – Мне вот только интересно, по чьей команде?
– Ни по чьей, – удивилась и немного рассердилась Карина, – по моей собственной.
– Что? – переспросил друг. – Да не сигануть по команде, балда. Гончие по команде появились. Доказать не могу, но уверен.
– Не надо мне ничего доказывать, я в том же самом уверена.
Карина опять вспомнила женщину-призрака, говорившую с
Диймаром. И заодно странное лицо в зеркале в тот день, когда в шкафу обнаружился браслет.
– Угу, – кивнул Митька, задевая подбородком ее макушку. – Кто направляет гончих? Почему они нападают? В конце концов, почему эти твари отступают, если их так много?
– И что это была за призрачная женщина, – подхватила Карина, – та, что говорила с… Диймаром?
Митька снова зашевелился, зацепил Карину локтем. А потом ловко развернулся, и она оказалась лежащей на нем, как на подушке. Не то чтобы мягко, но вполне удобно, мрак побери. Парень – белый волк, высвободив руки, обхватил ее, как маленького ребенка. Сейчас бы закрыть глазки и поспать… если удастся побороть неловкость. Повзрослела, понимаешь ли, начала стесняться лучшего друга.
– Пусти, я же тяжелая, – попыталась она протестовать.
Митька усмехнулся, теперь не в затылок Карине, а в макушку
– Конечно, как вместо «здрасте» на меня мартышкой залезть, словно на дерево, так ты легкая, а как греть озябшего э-э-э… воина и путешественника, так ты сразу тяжелая. Не дрейфь, это не я тебя несу, а гончие нас несут.
И нечем крыть, что называется. А Митька тем временем вернулся к теме.
– По всему выходит, что нам, кроме Эррен, надо срочно найти Диймара Шепота, – сурово сказал он. Ну то есть насколько Митька вообще мог сурово говорить, зарывшись носом в Каринину кудрявую макушку. – Когда мы его найдем, ты отвернешься или вовсе уйдешь куда-нибудь. А я с ним поговорю.
– Чего это я уйду? Я, может, и сама с ним поговорить хочу.
– Пообщаешься с тем, что от него останется. Серьезно, Карин, не хочу, чтобы тебе было плохо.
– Не поняла… – Хотя, кажется, она прекрасно поняла.
– Несмотря на все, что он натворил, – размеренно произнес Митька, – на подставу с Дхоржем, с балом, несмотря на Рудо, ты ведь все равно его… нет, не так. Все равно в него влюблена. И каждый его косяк, который тебя возмущает, который идет вразрез с твоими собственными, скажем так, этическими установками… Который где-то в чем-то тебя ломает, только сильнее привязывает тебя к нему. Такой вот парадокс. Такое вот живое воплощение фразы «девушки любят плохих парней». Потому что эмоции. К хорошим потом сбегают, лет через несколько. И тут им может очень повезти…
– Как это?
