тропы почти в центре круга, образованного несколькими знаккерами. Но те не обратили на пришельцев никакого внимания – все оно без остатка было приковано к…
– Дракон! – вырвалось у Карины.
Когда она, сбитая с ног Митькой, грохнулась, ушибла спину и, кажется, порвала куртку, ее взору открылся необъятный небесный простор. И в нем выписывал невероятные вензеля, свивал свое гибкое туловище в немыслимые узлы лиловый огненный ящер. Он совершенно определенно являлся не драконоидом, но тварью иного порядка!
– Митька, тут дракон!
Митька, игнорируя сей восхитительный факт, волоком потащил Карину за пределы круга знаккеров. Если он кого и зацепил по ногам, то, скорее всего, его проигнорировали. Не до мальчишки было.
Люди метали в дракона кто знаки, а кто – все, что под руку, то есть под знак, попадалось. Гигантская тварь в сполохах пламени, гуляющего по шкуре (о, оно было неописуемого цвета, словно голубое пламя в конфорке газовой плиты слегка, самую чуточку, разбавилось розовым), не оставалась в долгу – неведомо откуда в воздухе возникали булыжники высотой примерно с Карину и толщиной с четырех Карин. Часть камней свободно падала, а часть прицельно отправлялась в трилунцев.
Это было бы похоже на бандитский налет пополам с бомбежкой, да только…
Кто-то сотворил
Тогда еще четверо, не сговариваясь, вскинули руки, и над ними, соединяясь в центре, нарисовалась сияющая белым сеть. Наверное, именно такой Ангелия, Митькина бабушка, остановила разбушевавшихся знаккеров Однолунной Земли в коттедже Резановых.
–
Голос его, холодный и мягкий одновременно, показался Карине знакомым. А огромный камень, повинуясь словесным знакам, пошел трещинами от центра и пару секунд спустя осыпался песком сквозь сетку. К счастью, под потоком никого не оказалось, а то ведь что тонной камня, что тонной песка по башке – один фиг лепешка…
Впрочем, за этими метаморфозами Карина наблюдала не вполглаза даже, а так, в одну тридцать шестую. Во все оставшиеся глаза она смотрела на дракона.
Он действительно находился в постоянном движении, перетекал из одной точки пространства в другую. Пламя твари то вспыхивало, то тускнело и почти гасло, что было легко объяснимо, – отдельные сектора змеевидного туловища то и дело исчезали. Просто исчезали – на первый взгляд. Или на трехмерный. Четырехмерник (и просто человек, который в курсе) без труда соображал, что дракон находится сразу в четырех измерениях, то и дело ныряя в глубину, как бы не удерживаясь в привычной большинству трехмерке.
Когда из виду исчезал очередной фрагмент зверя, через образовавшуюся «прореху» виднелось черное небо.
– Дракон, – выдохнул Митька и метнулся в сторону, уворачиваясь от острого, как меч, осколка камня.
Как дракон умудрялся швыряться этими доисторическими снарядами, было еще более-менее понятно – хвостом он оперировал, как редкий человек двумя руками сможет. Неясным было, откуда снаряды брались. Из глубины пространства? Или, что более вероятно, из тех мест, с которыми глубина соприкасалась? Вполне логично, что, исчезая из трехмерного Трилунья, дракон оказывался в другом, тоже вполне себе трехмерном витке пространства. Очень, очень каменистом.
– А кто все эти люди? – риторически проорал ей почти в ухо друг, помогая подняться.
Теперь Карина сидела, прижимаясь спиной к чему-то твердому. Радовало, что куртка была скорее цела, чем нет. Удручало то, что в опасной близости топтался знаккер, разбивший глыбу. И неизвестно, что хуже, – если он, не заметив, наступит на кого-то из ребят или заметит и прибьет. Он, правда, был очень занят.
– Хватит копаться! – рявкнул знаккер, обращаясь к своим… коллегам? Подельникам? – Подберитесь к нему на
Кстати, деться куда-нибудь – отличная идея! Девочка осторожно пошарила в глубине своей опоры. Камень. И четвертое измерение – с гулькин нос. Тьфу, невезуха.
Сполохи знаков слепили глаза, делали тьму еще более черной и непроницаемой. Да к тому же все собравшиеся (кроме Митьки и Карины, разумеется) были в мешковатых комбинезонах или чем-то подобном, да еще и с капюшонами на головах. Но как в бальном зале иногда замолкает музыка – специально, чтобы все до единого услышали твою неловкую и неуместную реплику, – так и один из сражавшихся откинул капюшон как раз в момент вспышки. Цвет знака
