– Он был доверенным лицом твоей матери. По доверенности снял деньги. Не все. Ровно столько, чтобы фирма получила достойное финансирование, способное убедить в ее надежности.
– И что… Зачем ему фирма? Деньги? Причем тут папа? И мама? И убийство? – Саша мотнула головой, пытаясь понять, что именно ее волнует в первую очередь. Ведь в голове сейчас крутился миллион и один вопрос.
– Это месть, Саша. Просто месть.
– Месть за что? – девушка даже сама не заметила, как начала рвать лежавшую под чашкой салфетку, а теперь перед ней образовалась высокая уже горка из ошметков.
– За смерть Анастасии.
– Это бред, – отвернувшись от Самарского, Саша мотнула головой. – Это бред. Причем… Она ушла черти когда, уехала, как оказалось – в Америку, какая к черту месть? За что мстить?
– Шутов считает, что твой отец причастен к смерти матери.
– Бред! – если раньше она просто чувствовала себя некомфортно, то сейчас захотелось выйти отсюда, хлопнув дверью. Ей совершенно не нравилось то, что говорит сейчас Ярослав. Не нравилось, как он это говорит, не нравилось, что два остальных мужчины смотрят, одним лишь выражением подтверждая его слова.
– Мы даже не знали… Мы даже не знали, что она умерла!
– Ты не знала.
– Мы не знали, Ярослав! Мы! Или ты думаешь, что родной отец скрыл бы от меня смерть матери?!
Ярослав открыл рот, собираясь ответить, но в последний момент передумал, бессильно выдыхая. О боже, неужели он искренне считал, что сможет рассказать ей все? Неужели действительно собирался выложить всю грязь прошлого их семьи прямо тут, на этот стол, при совершенно посторонних для нее людях? Если да – он сумасшедший. И то, что она не готова слышать правду – читалось в загнанном взгляде. Она пришла сюда, чтоб разобраться. Пришла, не имея ни малейшего понятия, что не будет готова к полной правде никогда, ни сегодня, ни завтра, ни через год.
А значит, они снова возвращаются к полуправдам и недоговоркам.
– Нет, не думаю.
Он почувствовал взгляд Данилова, мужчина явно не совсем понял, почему вдруг Самарский пошел на попятные, и ухмылка Кущина тоже не прошла мимо его внимания. Им не понять одного – он готов рисковать в своей жизни многим, но не тем, что дорого ей. Она нуждается в вере в отца, а значит, эта вера должна жить.
– Ваш отец, Александра Константиновна, за несколько месяцев до смерти начал получать анонимные послания. От доброжелателя. Вы об этом знали? – и снова говоривший сменился, теперь уже инициатива перешла Данилову.
– Нет.
– Это неудивительно, насколько я знаю, в это время вас-то в городе не было. Но это факт, а еще факт в том, что далеко не все они сохранились. Ваш отец предпочел избавляться от них кардинально. Мы ведь осматривали кабинет, были в квартире, не осталось ни одной. Единственная – последняя, она осталась в кармане Константина.
– И что в ней? – Саша сглотнула, разрываясь между страхом узнать и желание докопаться до истины.
– Вы можете сами на нее посмотреть… – мужчина открыл папку, достал оттуда лист бумаги, на котором сероватым цветом был отксерокопирован листочек поменьше.
«Сегодня встретимся, Настя». Саша сощурилась, пробегая по надписи снова и снова.
– Я не совсем понимаю…
– Он слал подобные послание вашему отцу достаточно долго. Смысл всегда один и тот же, просто сейчас мы это уже вряд ли восстановим. И часто к запискам прикладывались фотографии. Вашей матери, иногда ваши.
– Он сумасшедший, – девушка отбросила бумагу, осознав, что ее практически касался убийца. Ей было противно слышать это, а представлять – просто ужасно.
– Это правда, Александра Константиновна. И в этом вся проблема. Мы понятия не имеем, чего ждать от него дальше. Он прекрасно осознает свою безнаказанность, но вместо того, чтоб пропасть так же внезапно, как появился, сделав все, что планировал, он остается здесь. Не просто остается, он упивается этой безнаказанностью.
– Но ведь это очевидно, все, что вы говорите – это же очевидно! Почему он до сих пор свободен?
– Что очевидно, Саша? Что одна единственная анонимка, толком ничего не значащая послана Шутовым Аристархом, не имеющим никакого отношения ни к твоему отцу, ни к матери? – с ней снова говорил Ярослав.
– В смысле?
– Думаешь, он стал бы действовать под своим именем? Его зовут Роман. Яковлев Роман. И Шутов Аристарх – совершенно другой человек.
