всем мире спокойно относились к таким атрибутам. Что за люди со вкусами из прошлого тысячелетия?
— Конча ничего не сказал? — спросил Остап.
— Ничего. Кроме матов, — ответил Петруха и снова засмеялся.
— Конча? — не понял Петров.
— Конча, Конченный. Позывной у сержанта нашего, Грини Стрельцова, — объяснил ему Петруха.
— Это как у тебя — позывной будет «Чубчик», — Остап снова указал на волосы Андрея. — А у него Конча.
— Лучше буду Чубчиком, чем Кончей, — пробурчал Петров, вновь берясь за оружие.
— Стреляешь как? — спросил Остап, став серьезным. — У нас снайпера нету, ты как раз вместо него к нам попал.
— Ну-у… вроде не плохо.
— Пошли, проверим, — предложил Петруха, и все трое двинулись в сторону стрельбища.
Мимо прошла рядовой Соловьева. Петров обернулся на впечатляющую задницу в обтягивающих тренировочных штанах.
— Ниче так, жопа, — прокомментировал он.
— Жопу ты завтра увидишь, — осадил его Зайкин. — В самую настоящую жопу полезем.
— Да ладно тебе, я уж не совсем зеленый. Кое-что повидал. Мне на баб теперь не смотреть что ли?
— Завтра? — перебил его Остап. — Откуда знаешь?
— А ты думаешь — нас тут неделю держать будут? К точке, как я понял, мы уже вышли. Сейчас, начальство детали перетрет, да и готовиться начнем.
У стрельбища крутились Мучедаков, Паршкова и Золин. Видимо тоже, собирались проверить меткость новичка. Интересно, он вообще ружье в руках держал? Как бы отдачей себе очки не разбил…
— Во. Давай, кто лучше, — предложил Остап. Золин непонимающе посмотрел на него.
Мимо проходил ефрейтор третьего отделения Алексей Серафимов, заместитель сержанта Филатова. Услышав предложение Остапа, он оживился. Глаза довольно заблестели.
— Погоди чутка, — сказал он и принялся выискивать взглядом Ефима Ефимова, заместителя Стрельцова. Найдя, он выкрикнул: — Торчун! Давай поспорнем, чей новичок из снайперки лучше наложит?
Леха любил делать ставки сильнее, чем кот сметану. Ефим тоже не стал отказываться.
— Давай, — согласился он. При виде Золина с учебным образцом последней модификации СВД, он не смог сдержать смешка. — На что поспорнем?
— На пиво, конечно! — возмутился Леха несообразительности коллеги.
— Где мы тут пиво возьмем?
— Торчать мне его будешь, — скаламбурил Леха. Подошедший к нему Малой довольно заржал — Торчун будет торчать, ха-ха-ха…
Первым в стрелковую камеру вошел Золин. Остап, хищно усмехнувшись, запустил программу максимального уровня сложности, который определялся в скорости и дистанции. Раздался сигнал старта испытаний. В шестидесяти метрах от Егора начала материализовываться первая мишень. ПТЫЦ! Мишень поражена в самый центр, не успев толком проявиться. ПТЫЦ! ПТЫЦ! ПТЫЦ! Еще три мишени застыли, едва показавшись в поле зрения. Выражение лица Егора ни на миг не изменилось. Если бы не закрытый рот — его можно было бы принять за слюнявого идиота. Однако руки действовали мгновенно и четко.
— Рядовой Золин стрельбу закончил, — отрапортовал он слабым голосом после десяти выстрелов.
Десять выстрелов — десять пораженных в самый центр мишеней, застывших в момент появления.
Все наблюдатели стояли как громом пораженные. Ефим вопросительно посмотрел на Петрова. Тот отрицательно покачал головой. Нет, такое он повторить не сможет.
— Хера себе… — довольный собой проговорил Леха. Он конечно читал характеристику новичка, но такого не ожидал. — Торчун, а ты мне теперь пиво торчишь!
Народ, собравшийся вокруг ринга для спаррингов, совершенно не волновала феноменальная меткость Золина. Огороженная канатами зона находилась в противоположном от стрельбища углу спортивного зала, и в данный момент в спарринге участвовали космопех Начекутов Виктор и ученый Богатырев Тимур. Оба здоровые и мускулистые, и оба не особо стремились нападать. Каждый пытался подловить другого на ошибке.
Недалеко от ринга сидел Роман Степанов. Он мотал головой, пытаясь прогнать из нее туман, появившийся там после нокаута, в который его одним ударом отправил Борецкий Семен. Сам Семен стоял у канатов и громко возмущался, что Витек слишком долго возится с этой «лабораторной крысой». Многие были солидарны с Семеном. Юрец Коршунов и Ира Иванова хором кричали почти одно и то же:
— Давай, Витек! Ну, дава-а-ай, что ты нас позоришь-то?
