продолжительным активным бурчанием немедленно его накормить!
Открывать сразу глаза я не рискнула, а, продолжая лежать в той же позе и не двигаясь, прислушалась к организму.
Ему, разумеется, было не шоколадно, но в общем и целом ничего. Слабость присутствовала, а все остальные симптомы испарились.
Вот и славно, трам-пам-пам! — порадовалась я мысленно и попыталась встать.
В данном непростом процессе выяснилось, что у меня чудовищная жажда, и я выпила залпом аж две кружки воды, поставленные с ночи на тумбочку заботливыми медичками.
Вот за это им отдельное спасибо! Спасли!
Ну, что? В общем и целом не все так плохо, как было прошлый раз — слабость, разумеется, присутствовала дикая, но вполне преодолимая, а вот голова не болела, что не могло не радовать.
Я добралась до кухни в несколько приемов, соорудила себе чай с сахаром, который обычно не употребляла, но рекомендации врача, это серьезно, так что с сахаром!
И с большим удовольствием выпила всю кружку до дна.
Посидела, переводя дыхание, набираясь сил для новых героических свершений, сделала еще одну кружку чая и поставила вариться свою правильную овсянку.
Желудок уже арии голодные выводил во весь голос.
Кашу я съела довольно быстро и, прикрыв глаза, какое-то время просто сидела и наслаждалась чувством приятной сытости и тишиной.
Интересно, а сколько времени? — подумалось мне ни с того ни с сего — я посмотрела на часы на стене и мысленно присвистнула — половина второго дня!
Вот это я поспала! Выполнила, так сказать, врачебные рекомендации в полном объеме и даже с перебором.
Ну, что, есть мне больше не хотелось, зато безумно хотелось в душ, а еще почистить зубы и привести себя хоть в какой-нибудь более-менее живой вид.
Из душа я, конечно, еле выбралась — ножки дрожат и подворачиваются, в руках мелкий тремор, перед глазами черные круги плавают — снова я поспешила активно двигаться и переоценила свои силы и возможности!
Лежать, спать, отдыхать и восстанавливаться!
Все!
Только снова захотелось есть. Я отправилась в кухню и доела кашу, которую специально наварила с избытком.
Вот теперь хорошо! В самый раз! И… спать, спать!
Продвигаясь из кухни в родимую спальню, я внезапно почувствовала какой-то укол в сознании, что-то зацепившее, увиденное боковым зрением, некое несоответствие в пространстве, что ли…
Да, что за?.. — возмутилась я.
Но остановилась и осмотрелась.
Ну? — ворчала я на себя мысленно. — В чем дело? Что тебе неймется-то, неугомонная ты моя?
И тут поняла — дверь!
И отчего-то в груди резко похолодело и словно ухнуло что-то…
Дверь в гостиную была закрыта! А я оставляла ее распахнутой, причем обе створки.
— И чего ты задребезжала? — громко и раздраженно возмутилась я, стараясь прогнать голосом безотчетный испуг. — Ну закрыта, так медики со «Скорой» ее и закрыли!
«А на кой?» — возмутилось в ответ мое сознание.
— Да, какого черта? — недовольно высказалась я в голос и с максимально возможной в моем состоянии скоростью ринулась открывать дверь.
Распахнула и…
Реальность превзошла все мои ожидания!
— Твою ж мать! — простонала я.
На втором и единственно оставшемся кресле из моего диванно-кресельного гарнитура расположился труп девушки Ольги, некогда бывшей референтом и любовницей Аркаши.
Для того чтобы понять, что она труп, к патологоанатому ходить не требовалось — лицо было страшным, посиневшим, с вывалившимся языком и выпученными глазами. На шее четкий синяк от душившей ее веревки, которая страшным, я бы сказала убийственным, ожерельем лежала у девушки на ключицах.
Ну, как не мать-перемать, а? Вот как не мать-то!!!
И я от души и даже где-то со слезой глубокого негодования воспользовалась русским матерным языком во все горло и добавила от избытка сильных
