— Да, — высвобождаясь из его объятий, проверила я свои возможности и подтвердила: — Нормально.
— Вот и молодец, — снова похвалил он меня и поцеловал очередной раз в лоб. — Идем.
И все посматривал на меня внимательным взглядом, пока я рассматривала труп, скрючившийся в багажнике машины с искаженным от боли застывшим лицом.
Ужас. И зачем я стала на него смотреть?
— Не смотри, — сказал Башкирцев, развернул меня, уткнул мое лицо себе в плечо и рассеянно поцеловал макушку, уже занятый обдумыванием чего- то важного, достал смартфон, набрал какой-то номер и коротко объяснил ситуацию, а закончив разговор, осторожно отстранил меня, обнял за плечи, отвел на пару шагов от машины, развернул к себе и посмотрел сосредоточенно в лицо: — Кир, тут такой момент. Насколько я могу судить, убили его вчера.
— А почему ты решил, что его убили? — перебила я его и махнула рукой в сторону распахнутого багажника. — На нем никаких следов насилия не видно. По крайней мере, явных.
— А по-твоему, он вот так пришел, вскрыл твой автомобиль, залез сам в багажник, сделал себе укол или наглотался таблеток, убрал шприцы или упаковки, закрыл крышку багажника, поставил джип снова на сигнализацию и тихо-мирно помер, выпучив от боли глаза?
— Да, не получается как-то, — согласилась я.
— Не получается, — кивнул Башкирцев и вернулся к тому, о чем говорил. — Я хотел предупредить тебя о другом. Если эксперты установят, что момент его смерти приходится на вчерашнее утро, вечер или ночь, или позавчерашнюю ночь, то могут возникнуть проблемы, потому что с тобой рядом находился только я. Сейчас никто в городе и в местном управлении не знает, что я твой муж, поэтому я спокойно включился в расследование. Ну а если Иваницкий был убит днем, то все в порядке: ты находилась под присмотром ребят. Тогда наши родственные отношения можно оставить без огласки еще какое-то время, и я смогу продолжить расследование. И лучше, Кир, про них вообще никому не говорить, пока не закроют это дело.
— У нас нет родственных отношений, — уже автоматически напомнила я. — Ты мой бывший муж.
— Не имеет значения, — пояснил он. — С точки зрения закона бывшие мужья и жены могут быть лицами заинтересованными и в таком случае не являются надежными свидетелями. — И добавил, очередной раз отмахнувшись: — Да и какой там бывший, Кира.
— Мы развелись.
— Я не разводился, — твердо заявил Илья.
— Мы сейчас вот здесь будем стоять и спорить об этом? — повела я рукой окрест, указывая ему где, собственно, мы находимся.
— А чем это место хуже других? — спросил он, откровенно недоумевая.
— Может, тем, что у нас в машине покойник? — предположила я.
— И что? — спросил Илья. — Он может нас подслушать?
Я в нарочитом отчаянии закатила глаза.
— Может, обменяемся претензиями и начнем выяснять отношения? — саркастически предложила я. — Устроим жесткий батл? А полицейские, что сейчас подъедут, в самый раз подойдут на роль зрителей и групп поддержки.
— Не все так запущенно, — возразил Илья. — С нашим небольшим недоразумением мы успеем прояснить вопрос и до прибытия кавалерии.
— А нет никакого недоразумения, — растолковывала я. — Мы в разводе, ты мой бывший муж, мы живем больше года порознь и не имеем никакой личной заинтересованности друг в друге. Можешь смело выступать моим благонадежным свидетелем.
— Да какой там бывший, — тяжко вздохнув, традиционно махнул он безнадежно рукой и пошел к будке охранника на въезде на звук сирены приближающейся к воротам в гараж патрульной машины, встречать ту самую кавалерию и руководить.
А я почувствовала глубокую благодарность к нему за то, что он намеренно втянул меня в эту коротенькую шутливую перепалку, помогая справиться с пережитым приступом неконтролируемой истерики и паники, давая возможность снова почувствовать себя самой собой, такой независимой, сильной, поймать привычный мне настрой на легкий сарказм и ажурную иронию и вновь обрести душевное равновесие.
— Спасибо! — не удержавшись, крикнула я Илье вдогонку.
Он понял. Ну, разумеется, он понял, за что я его благодарю, и, не оборачиваясь, поднял руку, помахал и громко ответил, усмехнувшись — я прямо услышала эту его усмешку:
— На то и существуют мужья, дорогая!
Нет, ну вот же гад, а! — весело подумалось мне.
И это были последние спокойные минуты за весь последовавший за этим бесконечный день.
Из задумчивости меня вывел звонок телефона. Звонил медэксперт узнать, где я задержалась. Я объяснила про обстоятельства непреодолимой силы, вынуждающие меня в ближайшее время давать показания и подписывать протоколы. Он вздохнул и разрешил приезжать в любое время, он будет ждать. Но только сегодня.
— Сегодня, сегодня, — поворчала я про себя — а куда я денусь! Теперь-то уж определенно понятно, что кроме меня хоронить Аркашу больше некому.
