а Башкирцев отправился в полицию заниматься раскрытием моего дела.
Ребят Илья вызвал сразу, как только стало понятно, что мне все же предстоит ездить по всему городу и его окрестностям, то есть на кладбище, а у него новые обстоятельства дела в виде трупа Макса.
К вечеру я чувствовала себя совершенно обессиленной, и на этот раз уж точно не от последствий отравления. А просто от того, что пришлось намотаться по всяким инстанциям и кабинетам, подготавливая похороны Аркадия, которые состоятся завтра.
Парни терпеливо таскались за мной по тем же инстанциям, кабинетам и кладбищенским аллеям, определять место захоронения.
Домой мы с Витей и Валей вернулись часов в восемь. Дверь открыл Башкирцев и сразу же отдал распоряжение ребятам ехать в гостиницу и отдыхать до завтра. Мы с ними поужинали в кафе, но про Илью не забыли — снова привезли целую кучу всяких контейнеров и упаковок с едой, в том числе и с так понравившимися господину полковнику десертами. Парни быстренько перетаскали все из машины в кухню, не ропща ни намеком — еще бы они выступали, сами же уничтожают большую часть запасов.
Вообще-то готовить я люблю и делаю это первоклассно, без ложной скромности. Но посреди боя рокового, что проистекает сейчас вокруг меня, на готовку нет ни сил, ни времени, ни вдохновения. Слава богу, меня наши повара выручают, а готовят они отменно, потому что лучшие! Так что мы при горячих блюдах, разнообразных закусках и… куда ж без них: великолепных десертах.
Я кинула сумку на консоль в прихожей, устало опустилась на банкетку и стащила с себя обувь.
Илья сел передо мной на корточки, взял мою ладонь в руки и спросил с участием:
— Ты как?
— Устала.
— Да вижу, — с намеком на ворчание на тему моих ненормированных перегрузов произнес он. — Как себя чувствуешь?
— Истерик не было и уже не будет, — отрапортовала я. — А в остальном усталость и слабость, только и всего.
— Я чаю заварил. Будешь?
И мы снова посмотрели друг на друга, осознав, что это еще один разговор из чужой жизни про семью.
— Буду, — твердо произнесла я, как бы в противоречие этой обманчивой картинке семейственности, и подтвердила кивком.
— А?.. — вопросительно протянул он.
— Твои любимые десертики тоже есть, — усмех-нулась я.
— Ты лучшая жена на свете! — похвалил торжественным тоном Башкирцев.
— Бывшая, — устало вздохнула я и внесла уточнение: — Я лучшая на свете бывшая жена.
— Да какая там бывшая… — привычно отмахнулся он.
И вдруг я вспомнила:
— Время смерти установили? — встрепенулась я.
— Установили, — усмехнулся Илья. — Днем, тогда с тобой находились парни и вам меняли замок в двери. Они дали показания еще в гараже, так что алиби у тебя железное, — он подхватил меня под локти и поднял с банкетки. — А я все ждал, когда спросишь.
— Устала, — оправдалась я.
— Дорогая, никакая усталость, перегруженность или болезнь еще никогда не мешали тебе четко мыслить, — уверенно возразил Башкирцев.
— Это да, — согласилась я с его оценкой моих умственных способностей и замученно, как репетитор нерадивому ученику, попыталась повторить в сотый уже, наверное, раз: — И…
— Да-да, я помню, — перебил меня Илья, разворачивая и направляя в сторону кухни, — не называть тебя «дорогая».
— Это убийство? — продолжила расспросы я, усаживаясь за стол.
— Убийство, — подтвердил он, накрывая стол к чаю.
— Как его убили?
— Сначала обездвижили электрошокером, а потом сделали укол смертельно завышенной дозы сильнодействующего сердечного препарата, у Иваницкого оказалось слабое сердце. Смерть у него была не из приятных: он пришел в себя и умер от сердечных спазмов, очень болезненное дело. Поэтому он так и выглядел.
— Ужас какой-то, не напоминай! — передернула я плечами и постаралась скорее отогнать от себя эту картинку.
Мы пили чай и вели совершенно не застольную беседу: Башкирцев рассказывал мне, что удалось установить о трупе.
А я, в свою очередь, рассказала Илье о том, что похороны состоятся завтра в три часа дня и, похоже, я буду единственной, кто проводит Аркашу в последний путь. Подумала было пригласить сотрудников их фирмы, но поняла, что получается конфуз: он же их подставил и обворовал.
Если кто и придет, то, может, в виде акта христианского прощения. Что вряд ли. Людям зарплаты не выплатили и поувольняли из-за него. Если и придут, то, скорее всего, для того, чтобы плюнуть.
Но, подумав, я решила все-таки сообщить в их контору о времени похорон и дать объявление в газету и там, где их обычно дают.
