чтобы заснуть.
Сейчас ей было наплевать, что Томас не любит сладкое. Зара собиралась испечь торт, пироги, кексы, печенье — все что угодно, лишь бы занять голову, тело и душу до восхода солнца. Она включила обе духовки, задумав заодно попробовать некоторые из прочитанных сегодня рецептов. Следование инструкциям не даст ей размышлять о других вещах.
Зара отмеривала, резала, растапливала, обмазывала и смешивала. Нагревала одно, взбивала другое, глазировала третье…
— Что ты делаешь?
Самым подходящим ответом на неожиданный вопрос стало бы «умираю от испуга».
— Извини. — В ответ на ее вопль Томас впервые по-настоящему улыбнулся. — Ты в курсе, что сейчас два часа ночи?
Зара бросила взгляд на часы и убедилась, что Томас прав. Как всегда.
— Ты извини. Не хотела тебя разбудить. — Она вытерла лоб тыльной стороной испачканной в тесте руки.
— Не разбудила.
Томас тоже был босиком, в джинсах и футболке. Подбородок покрывала щетина, а выразительные темные глаза быстро заставили Зару понять, что она зря потратила время, пытаясь о них забыть.
— Почему тебе не спится? — спросила Зара, чтобы нарушить гнетущую тишину.
— Мысли.
— О работе?
— Нет.
Она встретила его взгляд, успев заметить в глазах отблеск костров персонального ада.
— Я понял, что ты все знаешь, — сказал Томас. — Я многое забыл после аварии, но не стал идиотом.
Зара оперлась ладонями о стол. Вот оно. Его память. Амнезия.
— Ты помнишь хоть что-нибудь из своей жизни до катастрофы?
— Я потерял около десяти лет. Почти все после переезда в Англию из Италии.
— Что говорят врачи? Есть надежда, что память к тебе вернется?
— Чем дольше она не возвращается, тем меньше шансов. Но, по правде говоря, врачи не знают наверняка.
— А как же твоя работа?
— Мне пришлось заново прочитать каждый чертов учебник.
— Это поразительно, — сказала Зара, представив, сколько информации ему пришлось усвоить за год.
Томас покачал головой.
— У меня природная склонность к работе с числами. Это никуда не делось.
— А как вела себя память после аварии?
— Помню все с тех пор, как вышел из искусственной комы.
— И твой коллаж наверху…
— Все, с кем я часто общался, заключал сделки или работал последние десять лет. Джаспер помог мне его составить. Кроме него, правду о моем состоянии знают врачи и здешняя прислуга. А теперь еще ты.
— Ты веришь, что я никому не скажу?
— А у меня есть выбор?
— Я никому не скажу.
— Почему? — Мягкость его тона таила в себе нечто опасное. — Что помешает тебе продать историю?
Зара могла бы сказать, что никогда не предаст доверие человека, которого считает близким. Томас был ее мужем и значил для нее больше, чем мог себе представить.
— Просто я не такая, — сказала она вслух.
— Ты не хочешь причинять никому боль. — Странное выражение скользнуло по лицу Томаса.
— Я не святая.
— Как так? Неужели ты бываешь непослушной?
Зара покраснела. К счастью, в этот момент звякнул таймер духовки. Молодая женщина со вздохом благодарности повернулась к Томасу спиной, сунула руки в кухонные рукавицы и достала очередной противень.
— Вижу, голодать нам еще долго не придется, — сказал Томас, глядя, как Зара ставит шоколадный бисквит остывать рядом с тарталетками. — А почему тебе не спалось?
Зара не хотела переводить разговор на себя, ей хотелось узнать больше о Томасе, раз уж он сам решил во всем признаться.
