голландцев и англичан. А вы этого не понимаете. Посему самодержавие — правление полезное, как власть учителя в школе. Я покажу вам, как трудиться, а кто не послушает меня — вот моя палка!" Этот вывод он делал, когда с голландскими плотниками строил корабли на Плещеевом озере под Переславлем- Залесским, воевал против шведов, возводил Петербург, колесил по Европе. Он хорошо усвоил начала протестантской этики труда, бережливости, богобоязненности и пытался внедрить их в русскую безалаберную жизнь. Петр был убежден, что дело не в форме правления, а в следовании простым законам жизни — трудись, будь добросовестным и честным. Петр стремился не просто утвердить эти начала с помощью законов, но показать, как это работает, научить всему своих, как ему казалось, ленивых подданных — русский народ. В нем прочно сидел наставник, мастер. Свою жизнь он воспринимал как бесконечную школу, которую он проходит вместе с народом. Недаром жизненным лозунгом Петра были слова, выгравированные на его кольце: "Аз есмь в чину учимых и учащих мя требую". Личный пример он ставил выше всего. Хорошо известна хрестоматийная речь Петра перед Полтавским сражением, которую от первой до последней буквы сочинил Феофан Прокопович. Там высокие, даже трескучие слова про отечество, веру и прочее. А на самом деле все было гораздо проще. В Поденном журнале Петра Великого сохранилась запись: государь, "едучи мимо салдат своих, изволил их ободрять, говоря тако: "Делайте, братия, так, как я буду делать, и все, с помощию Всевышнего, будет добро. За победою, после трудов, воспоследуете покой"". Вот и вся идеология его царствования.
С годами, по мере накопления опыта, он стал ощущать себя (или, как теперь принято говорить, позиционировать себя) учителем, точнее Мастером, который гордо показывал людям свои мозолистые руки, хвастался, что знает четырнадцать ремесел. Самое важное кроется в том, что он знал, чему и как он будет учить русский народ. Естественно, дело не во владении конкретными ремеслами (хотя и это, полагал Петр, в век господства рационализма и картезианства тоже полезно: знание морского дела или ремесла никогда не повредит дипломату или губернатору), а в "служении отечеству". Для Петра самодержавие было "работой", тяжким трудом, ответственной обязанностью, бременем, которое "воля Всевышнего Правителя возложить изволила, оное оставляем непостижимым судьбам Его". Это цитата из Морского устава 1720 года, точнее из вступительной части, в которой говорится о заведении морского дела в России. Так и в других сферах Петр чувствовал себя обязанным провести реформы. Еще в 1695 году, находясь под осажденным турецким Азовом, он сформулировал идею собственного служения России: став по воле Бога царем, будучи "назначен" на эту должность, он должен честно, истово, не покладая рук трудиться во славу отечества и, если потребуется, отдать за него жизнь.
Эта, в сущности, протестантская идея служения была для него актуальна на протяжении всей жизни, придавая смысл его деятельности. Свое предназначение как Мастера Петр видел в распространении подобных убеждений, поэтому с радостью наблюдал плоды своего труда. В указе 1723 года он писал: "Что мало охотников (заводить мануфактуры. —
Это так красиво, заслушаешься. Но давайте-ка посмотрим на этот предмет с другой стороны. В вашей "песне во славу трудолюбивого самодержавия" есть один очевидный изъян. Еще Н. М. Карамзин, ревностный сторонник монархии, был убежден, что самодержавие — это не самовластие и тирания, пример которых он увидел в царствовании Ивана Грозного, которого называл тираном и убийцей. По мнению Карамзина, истинное самодержавие есть "законная монархия", которая хотя и сама устанавливает законы, но следует им, показывая своим подданным пример законопослушания и избегая губительной для народа и страны тирании. Так вот, Петр, руководствуясь благими целями, стремясь создать обширный свод законов о власти, был далек от позднейших понятий "законной монархии". Для него самодержавие было не чем иным, как самовластием. Он в определенном смысле повторил путь Грозного, превратив самодержавие в тиранию, что затем привело к эпохе дворцовых переворотов и утверждению безграничного и порой капризного самовластия.
Этот поворот обнаруживается в ходе Петровских реформ и в первую очередь при осуществлении преобразований политической системы. Прежде всего, эта реформа привела к разрушению традиционных институциональных форм русской государственности XVII века, которые в историографии справедливо называли "самодержавием с Боярской думой". При ее оценке необходимо избежать влияния петровской пропаганды, породившей устойчивый стереотип, что до Петра система власти была примитивной, "архаичной", неэффективной — так впоследствии представлялась вообще вся Россия XVII века. То, что в учебниках называется кризисом политической системы первых Романовых, было на самом деле ее удушением и уничтожением властной волей Петра Великого.
Между тем при ближайшем рассмотрении административная и политическая конструкция, ставшая результатом развития русской государственности на протяжении всего XVII века, была достаточно эффективной, гибкой, способной реагировать на изменения обстановки, могла совершать то, что социологи называют "политическим творчеством", принимала и усваивала навеянные временем и опытом других народов инновации. Это не значит, что система была лишена типичных для российской власти недостатков, но она была развивающейся, а не застойной. Иначе и не могло быть — мы хорошо знаем, как возрождалась Россия после ужаса Смуты, интервенции, мятежей, гражданской войны начала XVII века. Когда делегация Земского собора, избравшая на трон Михаила Романова, весной 1613 года явилась в костромской Ипатьевский монастырь, где тот скрывался со своей матерью старицей Марфой, и огласила адресованную ей грамоту с просьбой отпустить сына на русский трон, то она "слышать того не восхоте". Старица Марфа была убеждена, что ее сына ждет страшная участь прежних правителей, когда "Московского государства всяких чинов люди по грехам [их] измалодушествовались, дав свои души прежним государем, не прямо служили" и разорили всю страну, так что в России воцарился невиданный разбойничий террор и анархия — незадолго до приезда
