православной церкви". Наверняка Вы будете говорить о замене патриарха Священным правительствующим синодом, вспомните о кортике, который государь в ответ на просьбы членов Синода вернуться к системе патриаршества воткнул перед ними в стол и сказал: "Вот вам патриарх!", коснетесь также истории петровского Монастырского приказа, лишившего церковь земель, скажете о снятых церковных колоколах, о намерении государя ликвидировать монастыри и т. д. Много чего подобного можно, как говорят нынешние судейские, вчинить Петру.
Но я сразу Вам скажу главное — Петр Великий был глубоко, искренне верующим человеком. Он хотя и не получил систематического духовного образования, но великолепно знал Священное Писание, церковную службу и никогда никому не позволял смеяться над верой. Подчас это выходило за цивилизованные рамки — известна страшная и совершенно достоверная история, происшедшая в 1705 году в Полоцке, где Петр, вероятно пьяный, посетил униатский Софийский собор и, якобы не стерпев слов униатов о православии, убил четырех монахов и священника. Позже он сам признался в совершенном преступлении, опубликовав манифест, в котором говорилось, что четыре униатских монаха были убиты, а пятый повешен "за учиненное ими государю злоречие и переписку со шведами". Последнее, зная нравы нашей страны, было добавлено для убедительности расправы. Если отбросить в сторону уголовщину, можно признать, что Петр, как и вся Московская патриархия, более всего ненавидел униатов, принявших католическое богословие, но служивших по восточному обряду. Наша православная церковь была готова признать обрезание, лишь бы не пожимать руки униатскому священнику. Когда к Петру подступали католические профессора и епископы с предложением объединить церкви, он дипломатично уходил от ответа, говорил, что это, мол, дела духовные, от меня, необразованного светского правителя, далекие. На самом деле он хорошо разбирался в этих вопросах и твердо придерживался традиционной точки зрения, полагая, что подобное объединение будет означать подчинение Москвы Риму, чего пуще огня боялись иерархи православной церкви на протяжении всей ее историю. Не колеблясь, Петр одобрял жестокие расправы церкви и со староверами. В общем, он не выглядит отступником, атеистом, противником веры по православному обряду.
Да, Всепьянейший собор — организация, прямо скажем, зазорная, с откровенными намеками на церковную иерархию (пусть даже католическую). Но, во-первых, собор не был публичным, но действовал как этакий постоянный "корпоративчик" своих, проверенных людей, при которых можно и в словах, и даже в буйствах не стесняться (вспомним "Волка с Уолл-стрит"). Во-вторых, мы имеем дело с карнавальным, святочным элементом, вполне тогда допустимым.
Словом, отбирая у Вас вопрос, спрашиваю: коли государь был таким истым верующим, почему же он так сурово обходился с Русской православной церковью? Дело в том, что Петр, будучи умнейшим и проницательнейшим человеком, увязывал веру в Бога с рациональной философией своего века. Тогда, как бы далеко люди ни заходили в познании мира, они все же видели первопричину всего в Боге. То, что Бог создал мир и человека, казалось достаточным, чтобы верить в него. Не нужно обращаться к Нему по мелочам (успешно сдать экзамен или удачно выйти замуж), не следует идолопоклонничать и верить "слезоточащим иконам", разоблачение которых, как и других подобных "чудес", Петр проводил с большим удовольствием. Зачем это все, если общепризнано, что в начале всего сущего был Бог, ну а дальше мир развивался по естественно-научным законам. На Бога надейся, а сам не плошай (или как у Кромвеля — "держи порох сухим"), открывай, усердно изучай законы мироздания, совершенствуй свою жизнь, и в этом Бог будет тебе помощник, хоть конечный замысел Его и непостижим. Сохранилась история о том, как однажды Петр смотрел в телескоп и был потрясен видом звездного неба. Оторвавшись от окуляра, он задумчиво произнес: "Бесконечен звездный мир, что свидетельствует о бесконечности Бога и Его непознаваемости людьми. Светские науки далеко еще отстают от познания Творца и Его творения". Наверное, многие и теперь скажут нечто подобное.
Примечателен и не лишен правдоподобия рассказ царского токаря А. К. Нартова о посещении новгородского собора Святой Софии Петром и Яковом Брюсом — известным книжником, точнее чернокнижником, алхимиком, о чьем безверии и связи с дьяволом говорили многие современники. Стоя с царем возле рак святых, Брюс рассказал Петру о причинах нетленности лежащих в них тел. Нартов пишет: "Но как Брюс относил сие к климату, к свойству земли, в которой прежде погребены были, к бальзамированию телес и к воздержанной жизни, и сухоядению или пощению (от слова "пост". —
Нет сомнений, что, осуществляя церковную реформу, Петр исходил из положений протестантизма, ставившего государя во главу церкви. Это было неизбежно, учитывая его симпатии к протестантскому образу мышления, его любовь к Голландии и Англии, его имманентный авторитаризм. В итоге в России ликвидация патриаршества сопровождалась установлением коллегиальной формы управления духовными делами, а государь был объявлен главой Русской православной церкви. В этом стоит искать не ересь, а продолжение традиций Московского царства. Главенство государства над церковью существовало
