показатели прибылей самой «Сибнефти» за последующие два года. Первый год, когда платежи могли бы быть покрыты аудированными прибылями, — это 1999–2000 годы, и ни в один из этих годов платежи не составили 50 или около 50 % от прибыли.
Никогда между 1995 и 2000 годами платежи господину Березовскому никаким образом не были связаны с выплатами акционерам, потому что вся прибыль тогда, до 2000 года, реинвестировалась, и только в 2000 году «Сибнефть» объявила первые дивиденды в размере 50 миллионов долларов. Это было в ноябре 2000 года.
Ну, на самом деле ясно одно. Учитывая то, о чем говорит господин Березовский, господин Абрамович не обязан был на самом деле выплачивать ему долю прибыли ни из каких других компаний, кроме «Сибнефти». Господин Абрамович, следовательно, мог, согласно той договоренности, о которой утверждает господин Березовский, мог отказаться платить вообще господину Березовскому или господину Патаркацишвили какие бы то ни было суммы, превышающие дивиденды, которые выплачивались «Сибнефтью» в 2000 году. Но если господин Абрамович на самом деле выплатил им более половины от прибыли, которая приходилась якобы на их долю, то это может объясняться только одним: господин Березовский каким-то образом влиял на господина Абрамовича, и его влияние было связано не только с его позицией якобы как акционера. Это влияние выходило за пределы тех прав, которые, возможно, у него существовали, если бы он был просто акционером, речь идет явно о крыше. Влияние, которое оказывал господин Березовский, было связано с его статусом в качестве «крестного отца в политике» для господина Абрамовича.
В последнем письменном документе противной стороны в параграфе 374 задается вопрос: зачем господину Березовскому было представлять крышу господину Абрамовичу в 1995 году? Почему бы ему не вступить в товарищество с господином Абрамовичем с целью приобретения и раздела «Сибнефти»? Объяснение очень простое: единственный способ, в рамках которого господин Березовский мог получить живые деньги в тот момент, когда они были ему нужны, — это продать свое влияние на Кремль.
И вот почему, когда он обсуждал эту схему в первый раз с господином Абрамовичем, его интересовало, сколько зарабатывают торговые компании господина Абрамовича. Его вовсе не интересовали будущие прибыли «Сибнефти», потому что это был еще такой проект в расплывчатом будущем. Это, кстати, является причиной, по которой господин Абрамович и госпожа Гончарова, наверное, должны быть правы, когда они утверждают, что 30 миллионов долларов, которые господин Березовский сказал, что ему потребуются, были выплачены ему в 1995 году до того, как был приобретен контроль над «Сибнефтью». Потому что именно тогда ему нужны были эти средства.
Но совершенно понятно и очевидно, что в 1995 году господин Березовский серьезно недооценил бизнес-таланты господина Абрамовича. Господин Абрамович взял в свое управление два неэффективных государственных предприятия с колоссальными, совершенно гигантскими долгами и превратил их в успешные комплексные интегрированные компании, но на это ушло пять лет. Пять лет, прежде чем были объявлены дивиденды, и три года, прежде чем была заработана серьезная прибыль. Это совершенно не те временные сроки, которые были нужны и в которых работал господин Березовский в 1995 году, и он это прекрасно знал.
Состязательная позиция господина Березовского сводится к транскрипции записи разговора в Ле Бурже.
Мы не будем эту транскрипцию заново читать, но я скажу несколько слов по поводу этой записи. Во-первых, разговор в Ле Бурже совершенно непонятен без контекста из предыдущих дискуссий. А все предыдущие дискуссии были между господином Абрамовичем и господином Патаркацишвили, за исключением некоторых, которые затрагивали также господина Фомичева.
Господин Березовский сам был совершенно незнаком с этим контекстом, и он это признал во время перекрестного допроса. Он был незнаком с контекстом беседы, на которой он присутствовал, потому что он не был стороной предыдущих бесед и разговоров. И, как правило, он оставлял управление своими финансовыми вопросами на усмотрение господина Фомичева и господина Патаркацишвили. Его собственные комментарии к этой транскрипции — это, скорее, аргументация, а не доказательство.
Второе, что нужно сказать относительно этой звукозаписи в Ле Бурже, — то, что ее контекст сводится к тому, что к этому времени западные правила по борьбе с отмыванием денег стали очень серьезно влиять на дела господина Березовского и господина Патаркацишвили. Они стали играть именно «доминирующую роль». К моменту встречи в Ле Бурже господин Березовский был ссыльным беглецом, жил во Франции. А господин Патаркацишвили ожидал, что он тоже очень быстро станет беглецом. И он стал беглецом, когда он уехал из России в Грузию в апреле 2001 года.
Огромный доход, который был необходим для того, чтобы финансировать стиль жизни этих двух господ, поступал целиком из России. Ранее господа Березовский и Патаркацишвили получали поток доходов из двух нероссийских источников. Andava давала им доход, который они извлекали из казначейской операции для «Аэрофлота» в Швейцарии. Второй источник дохода — это компания Runicom, которую в 1997 году использовали для того, чтобы выплачивать большую долю тех сумм, которые получал господин Березовский от господина Абрамовича, и, в частности, те суммы, которые он получал для покупки и реставрации своего дворца на Лазурном Берегу.
Доходы от Andava прекратились к этому времени, и на самом деле к 2000 году, как утверждает прокуратура России, эти средства были украдены господином Березовским у «Аэрофлота». Это и привело к бегству господина Березовского из России в конце октября. А средства от Runicom, как объяснял господин Абрамович в ходе встречи в Ле Бурже, из-за изменений налогового законодательства в России, которые привели к консолидации операции торговых компаний в саму «Сибнефть», тоже прекратились.
Таким образом, какая перспектива стояла в декабре 2000 года перед господином Березовским и господином Патаркацишвили во время встречи в Ле
