залогового аукциона в отношении компании «Сибнефть». В рамках же настоящего дела его целям отвечало заострить внимание на этих связях и заявить, что он сыграл важную роль в проведении аукциона. Помимо того, что в одном случае г-на Березовского больше устраивало изобразить события в одном свете, а во втором случае — совсем в другом свете, никак иначе объяснить расхождения в его показаниях нельзя. Та попытка хоть как-то оправдать эти несоответствия, которую он предпринял в ходе перекрестного допроса, представляется неубедительной. Я не принимаю утверждение о том, что эти расхождения касались лишь малозначительных вопросов.
II) Еще одним примером могут служить показания г-на Березовского о встрече с г-ном Абрамовичем, которая предположительно имела место на мысе Антиб в декабре 2000 года. Вот что признает по этому вопросу в своих показаниях сам г-н Березовский: «Я много раз изменял то, что мне удалось вспомнить». До сентября 2011 года г-н Березовский постоянно утверждал, что эта встреча состоялась как минимум через десять дней после ареста г-на Глушкова в конце декабря 2000 года или за день или два до Рождества. Однако как только были предъявлены документы, свидетельствовавшие о том, что в этот период он находился в США, он изменил свои показания, заявив впервые в своем шестом заявлении свидетеля, что встреча состоялась 7 декабря 2000 года или вскоре после этого. Учитывая, что с тех пор прошло немало времени, это изменение даты проведения встречи не вызвало бы у меня никаких проблем, если бы г-н Березовский в своих устных показаниях не стал утверждать, что он хорошо помнит, что эта встреча произошла именно 7 декабря и что он может сообщить о ней ряд подробностей. Как установлено мною ниже в настоящем решении, указанная встреча в декабре 2000 года не проходила, в связи с чем г-н Березовский должен был умышленно сфабриковать свои показания по этому вопросу.
III) И еще один пример того, что г-н Березовский как свидетель не заслуживал доверия, это то, что в ходе перекрестного допроса он поначалу отрицал, что кто-либо из его свидетелей получит финансовые выгоды в том случае, если он добьется успеха в деле, рассматривавшемся в Коммерческом суде. В ходе перекрестного допроса, состоявшегося в четверг, 13 октября 2011 года, он заявил следующее:
«Г-н Сампшн: Хорошо. Не могли бы вы сказать нам, какие другие свидетели, которых вы намерены вызвать в ходе рассмотрения данного судебного дела, получат финансовые выгоды в случае вашего выигрыша?
О. Свидетелей я никаких не знаю. У меня есть обязательство перед моей бывшей женой Галиной, что ей будет уплачена оговоренная денежная сумма. Что же касается свидетелей, то никто, потому что, насколько я понимаю, это будет подкуп свидетелей».
Однако это оказалось неправдой. Два свидетеля — Наталия Носова и ее муж г-н Линдли, солиситор, должны были оказаться в весьма крупном выигрыше в случае победы г-на Березовского в этом судебном процессе. Причины, указанные г-ном Березовским в ходе повторного опроса, состоявшегося в понедельник, 17 октября, в отношении того, почему он не ответил правдиво, оказались совершенно неубедительными.
Я рассматриваю попытки г-на Березовского утаить то обстоятельство, что каждый из двух его свидетелей, д-р Носова и ее муж г-н Линдли, солиситор, получил бы по 1 % от суммы, которая была бы присуждена в пользу г-на Березовского (до 140 млн долл. в целом) в том случае, если бы он выиграл дело в суде, как типичные для его отношения к честности и добросовестности судебных процедур.
При этом важно отметить и то, что г-н Березовский заключил договор об условном вознаграждении, в соответствии с которым он обязался уплатить 5 % от любой присужденной по иску суммы посреднику, который предоставил запись встречи в аэропорту Ле Бурже.
Однако даже если подойти к этому инциденту в связи с г-ном Березовским с самых великодушных позиций и допустить, что он не отдавал себе отчет в том, что имел место обман, это все равно не снимает озабоченности его отношением к судебным процедурам, равно как и вопроса о том доверии, которого он заслуживает.
В этой связи мне также следует, пожалуй, отметить, что хотя, конечно же, всегда существует возможность того, что и г-н Абрамович тоже заключал аналогичные, но неофициальные договоренности и обещал (но не брал на себя договорных обязательств) вознаградить своих свидетелей за дачу показаний в его пользу, суд не располагает никакими фактами, которые позволяли бы думать или предполагать, что такие договоренности действительно имели место.
В связи с этим я пришла к заключению, что, при отсутствии подкрепления показаний другими доказательствами, на показания, данные г-ном Березовским, зачастую полагаться было нельзя в тех случаях, когда они отличались от показаний г-на Абрамовича или других свидетелей. К сожалению, я вынуждена констатировать, что в результате анализа степени доверия, которого заслуживает г-н Березовский, я пришла к выводу, что в поддержку своей версии он практически готов сказать всё, что угодно.
Показания г-на Абрамовича
Г-н Абрамович давал показания на русском языке с синхронным переводом. Он также воспользовался тем обстоятельством, что во время всего перекрестного допроса рядом с ним находился переводчик, помогавший ему разобраться в сложностях лингвистического характера. Было очевидно, что его способность понимать, говорить или читать на английском языке была ограничена. У меня не сложилось впечатления, что г-н Абрамович каким-либо образом использовал процесс перевода для того, чтобы уклониться от прямого ответа или чтобы выиграть время для ответа на поставленные перед ним вопросы. Несмотря на то, что г-н Абрамович давал показания на русском языке, я смогла составить четкое представление о его поведении и правдивости на основании дававшихся им ответов и того, каким образом давались эти ответы. Г-н Абрамович подвергался перекрестному допросу в течение девяти дней, и он был неизменно вежлив по отношению к суду и к допрашивавшему его адвокату.
