зарабатывание денег для неё — патологическая идея фикс, самоцель.
Малколма поражала эта двойственность Аллис: она была небрежна абсолютно во всем, кроме построения своих планов, отчетов, выступлений — во всём, кроме своей совершенной и гармоничной, как храм, лжи; она разговаривала снисходительно и как будто нехотя с теми людьми, от которых никак не зависело её дело, или вообще игнорировала их, а с теми, кто мог ей быть полезен, она была на свой лад ласкова и почтительна, даже пыталась им улыбаться своим узким некрасивым ртом…
Для Малколма оставалось загадкой, как вообще можно так жить.
«И как она только не путает «нужных» с «ненужными»?» — думал он иногда с грустной смешинкой.
Водителя у Аллис не было. Гендиректор «горизонтов» всегда садилась за руль сама. Как-то раз она вскользь пояснила: «Если меня захотят шлепнуть, стрелять будут с расчётом на заднее сидение — все важные птицы обычно там…»
«Шлепать» Аллис, может, никому и не было на самом деле надо, но предосторожности никогда не лишни. Привычный постоянный страх быть пойманной, раскрытой, обвинённой в чем-нибудь служил фоном для всех остальных эмоций Аллис и, несомненно, накладывал отпечаток на её личность.
Она сосредоточенно смотрела на дорогу. Малколм привык к её нервозности и подозрительности, но сегодня она, казалось, была встревожена сильнее, чем обычно.
Молодой кокот иногда испытывал к Аллис немного брезгливую снисходительную жалость, как к существу, не умеющему жить и оттого неприятному и несчастному; обычно такое чувство накатывало на него после короткой скупой на эмоции будто животной близости — голая Аллис казалась ещё более жалкой, такая костлявая, нескладная, желтая, ребра торчали у неё везде, даже там, где у других всегда обнаруживались пусть небольшие, но всегда упругие и нежные бугорки — рудименты молочных желез, шаровидные коричневые соски торчали на костлявой груди Аллис точно две бородавки, живот, когда она лежала, проваливался до спины, между ног у неё топорщился несуразный клок жёстких медно-русых волос.
Аллис была бесплодна — её сухое тощее лоно вряд ли смогло бы когда-нибудь пригреть новую жизнь — но ей ещё ни разу не пришлось об этом пожалеть, детей она не любила и не испытывала желания их завести.
Иногда, очень редко, правда, Малколму удавалось добиться от Аллис некоторого подобия человеческой радости в постели; он подолгу ласкал её пальцами и языком — профессионал, что тут говорить — и она даже тихо посмеивалась, выгибала свою жесткую спину; после, правда, она бывала ещё грубее, чем обычно, замыкалась в себе, выглядела обиженной, будто Малколм, доставив ей удовольствие, каким-то образом унизил её…
ООО «Широкие горизонты» — это была далеко не первая компания Аллис, до неё она управляла как минимум десятком фирм и фирмочек, которые моментально исчезали, как будто и не существовали никогда, в случае каких-нибудь финансовых нестыковок, конфликтов с партнерами, грозящих судебными разбирательствами, недовольств сотрудников и прочих коллизий. Потом, правда, они всегда возникали снова, эти фирмы и фирмочки, в новых местах и с новыми названиями — неизменной оставалась одна только Аллис Руэл — она обладала, надо признать, незаурядным организаторским талантом и определённой деловой хваткой — вновь созданная компания стремительно разрасталась вокруг неё, точно цепкий малинник. Но существовать долго эти скороспелые компании почему-то не могли — рано или поздно появлялись недовольные, и Аллис снова приходилось быстренько подбирать хвосты и мчаться в неизвестность, чтобы после на совершенно незнакомой почве опять раскидывать свои второпях рассованные по карманам семена…
На такой высокий уровень, как теперь, Аллис поднялась впервые. Городская казна — это вам не шуточки. Ей оказали огромное доверие, позволив выиграть тендер — нужно было как-то его оправдать… Надо сказать, что Аллис никогда не планировала заранее своих банкротств и побегов — каждый раз всё складывалось как будто само собою, под давлением обстоятельств, под воздействием каких-то случайных факторов — начиная свое новое дело с нуля, Аллис клялась себе, что на этот раз всё точно будет честно, что она будет скрупулезно выполнять все заявленные условия…
Но и сейчас что-то пошло не так…
С большой высоты — и дураку ясно — падать больно.
— Званый ужин у Губернатора — почти то же, что бал у Сатаны. Ассоциации сходные. И последствия могут быть такими же… — сказала Аллис.
Малколма удивило, что эта женщина поделилась с ним сиюминутными переживаниями — никогда прежде она не снисходила до того, чтобы посвящать юного любовника в свои мысли; Малколм почувствовал, что Аллис взволнована. Этот проблеск человеческого в их странных картонных отношениях на какой-то миг даже разбудил его совесть, ведь он всё-таки шпион, который должен раскрывать теневые сделки и сдавать заигравшихся игроков большого бизнеса властям…
Глядя на длинные голые белые руки Аллис с синим узором вен, Малколм ощутил небывалый прилив сочувствия — да, пожалуй, эта женщина действительно заслуживает наказания, она вор в законе, она обирает нуждающихся, всё правильно — но он обладал таким чутким сердцем, что чужое страдания трогало его вне зависимости от того, являлось ли оно напрасным или окупало содеянное зло.
Генеральный директор «ШирокихГоризонтов» стояла перед большим зеркалом в холле Дворца Съездов: бледная, впрочем, не более, чем обычно, жидкие тонкие волосы зализаны гелем. На ней было серебристо-дымчатое вечернее платье в пол — в глубоком заднем вырезе жалко торчала её худая сутулая спина с острым гребнем позвоночника.
У дверей стояло несколько охранниц. При входе они перебрали всё содержимое маленькой сумочки Аллис, и одна из них довольно оскорбительно
