утробно мыча, шатким шагом побрёл от конторы.
Конюх, спустившись с крыльца, куда от страха залетел, кулаком погрозил вслед быку.
– Как ишо не запорол… Фармазон дикошарый…
– Теперичи уже не Фармазон, Конский Врач его Бжезинским кличет. – Бригадир засмеялся, а конюх обиженно шмыгнул носом:
– Ага, тебе хаханьки, а я чуть живота не лишился… Бжезинский?.. И в честь кого быка повеличали?
– Да вроде Даллеса. Спит и видит, как бы Россию уханькать…
– Ну, тогда, паря, одна холера – фармазон… И бык не чишше. Чуть, паря, на рога не одел… Как ишо успел на крыльца залететь…
– От ить, язви его в душу, – подивился бригадир нежданной забавной мыслишке, – какая кличка у скотины, таков и норов. Взять того же быка Бжезинского, бывшего Фармазона… Зверь, не бык. Проходу не даёт. Того гляди на рога вздымет…
– Верно, Громобоюшко, – согласился конюх, – верно насчёт кличек-то… А взять нашу кобылу, ить с придурью дика барыня, потому как звать Демократка. А была бы по старинке – Гнедуха, дак и вела бы себя как Гнедуха… А взять козла Борьку или козу Аду… А вот и они легки на помине, явились – не запылились…
Подчалил козёл Борька с магнитофоном, что ревел, как бык Фармазон:
Следом за козлом, словно манекенщица, шла вертлявой походкой коза Ада.
– Обалдуй, выруби трубу иерихонскую, – велел конюх. И Борька осадил магнитофонный рёв.
Из конторского окошка выглянул Конский Врач, позвал народ и мелкий скот на совещание; и когда все расселились на лавках, председатель вынул из портфеля бумаги и, привычно звякнув коровьим боталом, оповестил правление:
– Господа скотники, пастухи и конюхи, а также козлы и козы! Пришла рекомендация от нашего дорогого американского руководства…
– Шибко уж, паря, долго бродила ваша грамотка, – усмехнулся конюх. – Демократка извелась в труху, ответ ждала от президента США. С греха с ей пропал…
Председатель и так и эдак покрутил американскую грамотку, даже подставил солнечному свету из окна.
– Письмо из Вашингтона получили, но тут же по-американски писано. Не разбери поймёшь… Кто растолмачит?
Бригадир кивнул на конюха:
– Дак у нас дед – голован: по-всякому базлает, особливо ежли примет с устатку…
Конский Врач вскрыл чемоданчик с зелёной змеей, достал бутылку гуманитарного спирта, налил в гранёный стакан.
– Выпей, дед Бухтин, за наше дорогое американское руководство.
Конюх брезгливо отодвинув стакан:
– За «наше дорогое» не буду… Варнак Горыныч, давай филькину грамоту, я и без рюмки дословно переведу. Хошь там и по-американски писано. Поглядим, чего ихний президент накалякал. – Конюх церемонно умостил на носу потресканные мутные очки и сухо сплюнул. – Тьфу!.. Вижу, грамотёшки-то у президента с гулькин нос… Ладно, читаю дословно. «Гуд бай…» По-нашенски будет: здоровеньки булы… «Шта-а эт вы удумали, сибирски катанки?! Вам что, овчины кислы, показать, где в Ираке раки зимуют?! Мигом устрою… Я вам такую “Бурю в пустыне” налажу, что вы у меня запляшете… сербияночку, как в Сербии… И Лазаря споёте… Я вам покажу япону мать на Курилах… Я вам, сиволапые, дам прикурить на Курилах…»
Бригадир оценил речь президента:
– Лается, чисто козёл Борька, когда на розвязях. Никакого почтения к русским. Не церемонится с нами.
Конский Врач криво усмехнулся:
– А шо с нами, дураками, церемониться, ежели-так не умеем цивилизованно жить.
Председатель побренчал боталом для тишины:
– Читай, дед Бухтин, кого там ишо пишет президент США.
– Читаю… «Короче, никаких Соколов… Ишь, тоже мне, нашёлся Сокол Жириновского… У ваших жеребцов ни кожи, ни рожи. От ваших жеребцов пойдут пьяницы и тунеядцы, дураки и черносотенцы. Ваш жеребец Сокол – сталинист и монархист, чума красно-коричнева, сволочь белогвардейская. Ноне это не пройдёт – кругом свобода и сплошная демохратия. А посему не смейте своевольничать. И чтоб никаких Соколов… А мы вам зараз с инспекцией – ваше оружие проверять – пошлём и жеребца-демократа. Оне, демократы, кобыл крыть большие мастера. В Европе всех огуляли, теперичи до ваших добрались… Ждите нашего жеребца – шибко породистый, Де Билл звать. Он и цивилизованно покроет, и все будет о кей, ООН и большая семёрка… На этом с приветом
