Интервью сына века

Ф. Б. Ну что ж, тогда процитирую: «Он пишет сенсационные книги, любит славу и яркий свет, неравнодушен к судьбам человечества». Дальше еще смешнее. Автор говорит, что ваш истинный кумир — это не Мальро, а принц Малко Линге, герой «вокзальной» серии шпионских романов Жерара де Вилье[288]. Это правда?

Б.-А. Л. Нет, это уже не правда. Но — маленькое уточнение: во-первых, это не соответствует истине. Во-вторых, это смешно. И в- третьих, что правда, то правда, я и сам люблю читать про этого суперагента ЦРУ.

Ф. Б. Иначе говоря, когда вы летите на край света, у вас в кармане — все адреса и явки Жерара де Вилье?

Б.-А. Л. Если серьезно, мне и в самом деле случалось бывать в местах, по которым он проезжал. Я имел возможность проверить, правда ли то, о чем он писал. Де Вилье оказался хорошим журналистом: у него прекрасно подобран материал, он проводил серьезные расследования и имел правильный геополитический взгляд. А в Пакистане, к примеру, когда я занимался расследованием убийства Дэниэла Перла [289], у меня был тот же сопровождающий переводчик, что и у него…

Ф. Б. Действительно забавно.

Б.-А. Л. Можно и так выразиться. Меж тем факт остается фактом: когда Жан-Поль (Энтховен) помещает меня между Сартром и принцем Малко, в этом есть доля истины.

Ф. Б. Он также пишет: «Между моим меланхоличным чемпионом и героем „Неразберихи в Карачи“ [290] обнаружилось неожиданное сходство».

(Смеемся.)

Б.-А. Л. Послушайте. Вопреки тем выводам, которые могут сделать идиоты, мне нравится книга Жан-Поля и мой образ, который он там создал.

Ф. Б. Но мы же с этого начали! Он внимательно за вами наблюдал — сначала когда вы ездили в Израиль во время войны, потом в «Роял Палм» на Маврикии. А вот пассаж, который мне нравится больше всего: «Что касается Льюиса, он старался не замечать капризов погоды. Он заперся у себя в кабинете, чтобы внимательно изучить „Пересмотры“ Блаженного Августина, а заодно настрочить гневную статью для „Калькутта дейли“».

Б.-А. Л. (Смеется.)

Ф. Б. Я тут недавно ужинал с вашим другом, с Жан-Полем, и мы пришли к заключению, что ваш кумир — это не Мальро и даже не принц Малко, а Поль Моран[291]. С ним вас роднит любовь к путешествиям, к скорости, к жизни, к литературе (разумеется), к роскоши — о чем свидетельствует квартира, в которой мы находимся. Одна только разница: вы бы, пожалуй, не женились на антисемитке.

Б.-А. Л. Есть две вещи, которые я не переношу у Поля Морана. Во-первых, антисемитизм, и не только его жены, но и его собственный. А во-вторых, мелочность, скаредность, которые как-то не вязались с его представлениями о мире. При этом способность жить стремительно, везде успевать, не скрывать своего удовольствия от такой жизни — это мне у Поля Морана очень нравится. Я тоже считаю, что скорость — это хорошо. Я тоже считаю, что жить параллельно несколькими жизнями, отделенными друг от друга, — это счастье. И наконец, я убежден, что надо перестать лицемерить, надо признать, что любовь к жизни вовсе не идет вразрез с призванием к сочинительству. Это, пожалуй, единственный момент, когда прожитые годы как-то на меня повлияли: я живу в ладу с самим собой; я чувствую себя абсолютно свободным.

Ф. Б. Но, простите, ваша последняя книга порождает совершенно иное впечатление. Возможно, дело в названии: «Враги общества». Она воспринимается как жалоба, как сетование на «свору» злобных журналистов. Это неправильное прочтение?

Б.-А. Л. Вы уж точно поняли неправильно. У книги два автора. Про первого, Мишеля, еще можно с натяжкой сказать, что он «жалуется». Но второй — я сам — по сути говорит следующее: вам не на что жаловаться; во-первых, во всем этом нет ничего страшного; во-вторых, все эти людишки — карлики; в-третьих, в конечном счете победителем выйдете вы, потому что вы — великий писатель. Вот буквально так я ему и ответил. Но чтобы я жаловался, сетовал, требовал справедливости и так далее — нет, это не в моем характере, это совершенно не мой случай.

Ф. Б. Вам не кажется, что у книги ошибочное название? Никто не воспринимает вас как врага общества. Вот Жак Мерин[292] — тот, да, действительно был врагом. Но вы?

Б.-А. Л. С каких это пор название может быть ошибочным или неошибочным? Это всего лишь название, не более того.

Ф. Б. Я нахожу, что книга гораздо удачнее названия.

Б.-А. Л. Ну что ж, тем лучше. Лучшее, что может произойти с писателем, — это когда его книги оказываются умнее, чем он сам. И лучшее, что может произойти с книгой, — это когда она оказывается лучше, чем ее название.

Ф. Б. А то, что книга выходила без предварительного объявления, готовилась в секрете, не могло вызвать раздражение публики?

Б.-А. Л. Раздражение? Ну и слава богу! Нам крупно повезло! Отвлечемся на минуту и восстановим факты. Если она готовилась «в секрете», то прежде всего потому, что мы с Мишелем долгое время не были уверены, что хотим издать нашу переписку. Когда все началось? На Рождество 2007-го, кажется. И до мая-июня все шло хорошо, мы просто обменивались письмами — это была настоящая переписка двух писателей, искренняя и