мух?
Да… Вот именно! Он взял ее, как ориентир, как напоминание о том, что такое человек. А ему следовало бы понять, что вместо этого она превратится в поле битвы.
«Он использовал ее, чтобы свести меня с ума!»
— Ты уж прости меня за скептицизм, — сказал Пройас. — Многие мужчины вытворяют странные вещи, когда дело касается женщин. Но чтобы ты?..
Найюр рассердился. Что он такое говорит?
Пройас перевел взгляд на бумаги, сложенные перед ним на столе; их уголки загибались от влаги. Он рассеянно попытался разгладить один уголок пальцами.
— Все это сумасшествие, творящееся вокруг Келлхуса, заставило меня думать, — продолжал принц. — Особенно о тебе. Люди тысячами стекаются к нему, пресмыкаются перед ним. Тысячами… Но однако же ты, человек, знающий его лучше всех, не пожелал оставаться с ним. Почему, Найюр?
— Я же сказал — из-за женщины. Он украл мою добычу.
— Ты любил ее?
Сказители говорят, что люди часто бьют сыновей, чтобы оскорбить своих отцов. Но тогда зачем они бьют жен? Любовниц?
Почему он бил Серве? Чтобы оскорбить Келлхуса? Чтобы причинить боль дунианину?
Там, где Келлхус гладил, Найюр бил. Там, где Келлхус шептал, Найюр кричал. Чем большей любви добивался дунианин, тем большую ненависть вызывал Найюр — даже не понимая, что именно он делает. Иногда она вполне заслуживала его ярости. «Своенравная сука! — думал он. — Как ты могла? Как ты могла?»
Любил ли он ее? Мог ли любить?
Возможно, в мире, где не было бы Моэнгхуса…
Найюр сплюнул на циновки, устилающие пол.
— Я владел ею! Она была моей!
— И все? — спросил Пройас. — Это и есть все твои претензии к Келлхусу?
Все его претензии… Найюр едва не расхохотался. То, что он чувствовал, нельзя было изложить словами.
— Меня беспокоит твое молчание.
Найюр снова сплюнул.
— А меня оскорбляет твой допрос. Ты слишком много на себя берешь, Пройас.
Осунувшееся, но по-прежнему красивое лицо исказила гримаса.
— Возможно, — сказал принц, глубоко вздохнув. — А возможно, и нет… Как бы то ни было, Найюр, я получу от тебя ответ. Мне необходимо знать правду!
Правду? И что эти псы будут делать с правдой? Как поступит Пройас, узнав ее?
«Он пожирает вас, и теперь ты это знаешь. А когда он закончит, останутся только кости…»
— И что за правда тебе нужна? — огрызнулся Найюр. — Действительно ли Келлхус — айнритийский пророк? Ты на самом деле думаешь, что я способен ответить на этот вопрос?
Во время спора Пройас от возбуждения подался вперед; теперь же он снова откинулся на спинку кресла.
— Нет, — выдохнул он, проводя рукой по лбу. — Я просто надеялся, что…
Он не договорил и замолк, устало покачав головой.
— Все это несущественно. Я позвал тебя, чтобы обсудить другие дела.
Найюр повнимательнее пригляделся к принцу и поймал себя на том, что его беспокоит неопределенность в глазах Пройаса.
«Конфас вступил с ним в переговоры… Они что-то замышляют против Келлхуса».
А зачем ему лгать насчет дунианина? Все равно он больше не верит, что этот человек будет соблюдать условия их договора…
Тогда во что же он верит?
— Недавно ко мне приходил Саубон, — тем временем продолжал Пройас. — Он обменялся посланиями и даже несколькими заложниками с кианским офицером по имени Кепфет аб Танадж. Судя по всему, Кепфет и его товарищи настолько сильно ненавидят Имбейяна, что готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы увидеть его мертвым.
— Карасканд, — сказал Найюр. — Они предложили Карасканд!
— Участок стены, если говорить точнее. На западе, рядом с небольшими боковыми воротами.
— И ты хочешь моего совета? Даже после Анвурата?
Пройас покачал головой.
