Мартем побледнел от потрясения. На миг у генерала сделался такой вид, будто он вот-вот потеряет сознание. Конфас буквально слышал его мысли: «Скеаос — шпион? Это называется „небольшой секрет“?»
— Так Скеаос признался, что работал на кишаурим?
Экзальт-генерал покачал головой.
— В этом не возникло необходимости… Он был… Он был какой-то мерзостью — мерзостью без лица! — колдуном такой разновидности, которую Имперский Сайк не смог засечь… А это, конечно же, означает, что он имел отношение к кишаурим.
— Без лица?
Конфас скривился и в тысячный раз увидел, как некогда столь знакомое лицо Скеаоса… разжимается.
— Не проси меня объяснить. Я не могу.
Гребаные слова.
— Так вы думаете, что князь Келлхус — тоже шпион кишаурим? Что он работает на кианцев?
— Не «он», Мартем, а «оно». Одна лишь видимость.
Лицо генерала вдруг сделалось жестче, и на смену потрясению пришла расчетливость.
— Вы, экзальт-генерал, как и император, не склонны лениво обдумывать свои подозрения.
— Это верно, Мартем. Но, в отличие от дяди, я считаю разумным иногда воздержаться от действий и позволить врагам считать, будто им удалось ввести меня в заблуждение. Внимательно наблюдать и лениво обдумывать — не одно и то же.
— Но я об этом и говорю, — сказал Мартем. — Вы, конечно же, купили осведомителей. Конечно же, вы позаботились, чтобы за этим человеком следили… И что вам удалось узнать?
Конечно же.
— Немного. Он живет на одной стоянке со скюльвендом и, похоже, делит с ним женщину — как мне сказали, настоящую красавицу. Он проводит целые дни в обществе колдуна по имени Друз Ахкеймион — того самого дурня из школы Завета, которого мой дядя нанял, чтобы проверить мнение Имперского Сайка касательно Скеаоса. Не знаю, правда, что это — простое совпадение или нечто более серьезное. Предположительно, они беседуют об истории и философии. Он, как и скюльвенд, вхож в ближний круг Пройаса, и он, как могло сегодня видеть все Священное воинство, обладает странной властью над Саубоном. Кроме того, люди из низших каст считают его кем-то вроде пророка бедноты — провидцем или что-то в этом роде.
— Немного?! — воскликнул Мартем. — Судя по тому, что вы сказали, он кажется могущественным человеком — пугающе могущественным, если принадлежит кишаурим.
Конфас улыбнулся:
— Растущая сила…
Он подался вперед, и, естественно, Мартем тут же откинулся на спинку кресла.
— Хочешь знать, что я думаю?
— Конечно.
— Я думаю, он послан кишаурим, чтобы внедриться в наши ряды и уничтожить Священное воинство. Идиотский бросок Саубона и вся эта чушь насчет наказания шрайских рыцарей — только первая попытка. Попомни мое слово, будут и другие. Он околдовывает людей, разыгрывает из себя ясновидящего…
Мартем прищурился и покачал головой.
— А я слышал обратное. Говорят, будто он возражает, когда его пытаются возвеличивать.
Конфас рассмеялся.
— А есть ли лучший способ изобразить из себя пророка? Люди не любят, когда смердит самонадеянностью, Мартем. Мне же, напротив, нравится пикантный запах нахальства. Я нахожу его честным.
Лицо Мартема потемнело.
— Почему вы мне все это говорите?
— Ты, как всегда, быстро соображаешь, генерал. Неудивительно, что я нахожу твое общество таким занятным.
— Неудивительно, — согласился генерал.
У Мартема всегда был бесстрастный ум. Конфас потянулся за графином и снова наполнил чашу вином из запасов сапатишаха.
— Я говорю тебе это, Мартем, ибо мне нужно, чтобы ты послужил генералом еще и в другой войне. Помимо всего прочего, ты фигура заметная. Если князь Келлхус собирает сторонников ради какой-то цели, если он добивается расположения влиятельных людей, ты покажешься ему крайне привлекательной жертвой.
На лице Мартема проступило страдальческое выражение.
— Вы хотите, чтобы я разыграл его сторонника?
