– Печально, – вздохнул Сирисский, а потом широко улыбнулся Ридерику. – Очень печально! Ну да ра’кшам с этими драконами! – Он отбросил рисунок и направился к горячему камню. – А это что?
В следующее мгновение на его ладони лежала моя новая поделка с птицей.
– Красота какая! – восхитился он. – Определённо хочу купить этот камень, как только вы закончите работу. И могу прислать новые, более достойные ваших кистей.
– Что? – удивилась я неожиданному предложению. – Но я не собиралась ничего продавать.
– Вот жаль-то как!
Сирисский положил вторую руку на мою поделку. Убрал. А потом я увидела то, что испугало и поразило меня в тот знаковый вечер. Птица вновь ожила. Плавно отделилась от камня и взмыла вверх, планируя в воздухе.
– Она прекрасна! Да, Ева? – Вальд внимательно смотрел на меня. – И ничего не боится!
Затаив дыхание, я следила за ожившим рисунком. Так вот чья это магия! Птичка весело порхала под потолком, когда сбоку раздался шум. Что-то упало на пол.
Быстро повернулась на звук. Небольшая баночка с краской улетела от неловкого или преднамеренного движения Альросского. Она покатилась по паркету прямо под ноги Каменного. Из баночки посыпались маленькие блестящие шарики, невесть каким образом в ней оказавшиеся. При падении крышка отлетела, и теперь содержимое банки лежало на полу.
Сирисский наклонился и поднял один из шариков. Усмехнулся, затем посмотрел на Альросского, приподняв брови.
– Ридерик? С каких пор в твоём дворце разрешены эти чудесные вещички?
Альросский тоже поднял шарик с пола, потом – ещё пару. На его лице отразилась буря эмоций. Неверие и негодование, смешанные с недоумением, быстро превращались в злость.
– Ева! – процедил Ридерик. – Как ты это объяснишь?
– Милорд? – Я подошла к Ледяному, совершенно не понимая причин его изменившегося настроения. – Что я должна объяснить?
– Ты снова планировала побег? – посветлевшие глаза дракона гневно сузились.
Каменный подошёл к нам.
– Порталы, милая девушка, в этом мире запрещены. Строжайше. Неужели вы не знали?
– Но… Это не моё.
– Неужели, Ева? – Вопрос Ледяного дракона обжёг меня недоверием.
– Ридерик, понятия не имею, как это оказалось здесь.
– Ты сбежала один раз, – не останавливался мужчина, – думала сбежать во второй. Обрадовалась, что с мальчишкой обошлось, и решила попытаться в третий?
– Достаточно. – Каменный встал между нами, закрывая меня от Ридерика. – Вижу, мой визит и правда не к месту. Пожалуй, оставлю вас на сегодня. Разберись, дракон, прежде чем ругать девушку, – неожиданно защитил меня он. – Ты прекрасно знаешь, что обвинение очень серьёзно. Но если Ева виновна… – защита разрушилась, точно её и не было, – ты обязан поступить по закону.
– Лезешь не в своё дело, Вальд! – почти прорычал Альросский.
– Ошибаешься. Такое же моё, как и твоё. Змея останется здесь до выяснения всех обстоятельств. У тебя есть время до полудня завтрашнего дня.
– Убирайся! – рявкнул, уже не сдерживаясь, Альросский.
Сирисский развернулся.
– Ну что ж, Ева. Желаю удачи и долгой жизни. Надеюсь, увидимся.
Каменный чуть улыбнулся, задержав на мне тёмный взгляд, а затем стремительно вышел из мастерской.
Я осталась наедине с Альросским. Глаза Ридерика совсем заледенели, он еле сдерживал рвущуюся ярость. Вокруг ног дракона всё сильнее закручивался снег.
– Ты должен верить мне, Ридерик, – тихо произнесла я.
– Да ладно! – холодно бросил Ледяной. – Предлагаешь закрыть на всё глаза, чтобы облегчить тебе побег? Что ты придумала на этот раз, Ева?
– Ничего.
– Кто тебе помогает, Ева?
– Никто.
– Прекрасно! – Альросский разозлился ещё больше. – Ты хоть понимаешь, что совершила тягчайшее преступление?
– Ты не веришь мне…
Не знаю, что было больнее: понимать, что любимый мужчина мне не доверяет, или думать, что какая-то из его любовниц отпразднует успех очередной подставы. Впрочем, почему «какая-то»? Портальные шарики были у Млисской.
