движением меня подхватили на руки. Понесли. Сразу догадалась – Альросский.
Я посмотрела на мужчину.
– Ты? – скорее не вопрос, констатация факта.
«Вот и всё. Вот и всё», – молоточками стучали мысли.
– Ева, зачем ты сбежала? – спросил мой рабовладелец, а я не нашлась, что ответить.
– Так х-х-холодно, – произнесла, уплывая в тёплую спасительную темноту.
Во тьме, под тёплой шубой и на мужских руках мне захотелось поймать ещё минутку спокойствия, защищённости. Пусть ложной и ненадолго. С удивлением услышала неприкрытое волнение в голосе Ридерика, а затем – более жёсткий приказ. Такой, что его вряд ли кто-то ослушается. Тогда меня осенило. Я решилась просить. Не за себя. За девчонку, которой грозила расправа. Посмотрела на Ледяного дракона с надеждой.
– В-вайка, – прошептала я. – Д-д-девчонка зд-десь.
– Что?
– Из-за меня б-без вины пост-традал ребёнок. – Посмотрела на Ридерика. Вдруг поняла, что меня до сих пор колотит от холода. А может, это всего лишь нервная дрожь. – П-пусть не н-наказывают её. Пож-жалуйста. Это в-ведь в ваших силах?
– Они всё равно выпорют её, когда мы уедем, – усмехнулся мужчина и вдруг изумлённо прищурился. – Ева! Ты в таком положении – и просишь сейчас за девчонку? А что же сама? За себя не боишься?
– Она не в-виновата, – твердила я. – Она же ещё дитя.
Ридерик злился. Не просто злился! Был в бешенстве и еле сдерживался. Я видела, как играли желваки на его угрюмом лице. Злился на меня, из-за моего побега, просьбы… Думала, дракон сразу же скинет меня на пол, но… ошиблась.
Он очень аккуратно и бережно разместил меня на большом мягком диване в одной из гостиных Валюны. Поправил шубу так, чтобы я была полностью закрыта мехом. Выпрямился и развернулся к Дилирис. Та стояла бледная на пороге и от страха кусала губы.
– Девчонку! Отпустить! – отрывисто распорядился Альросский.
– Милорд… – Валюна шумно сглотнула.
– Быстро!
Резкая команда безжалостной резвой плетью подстегнула Валюну. Та мигом сбежала вон.
Ридерик повернулся ко мне. Я видела недовольство Альросского, но не хотела понимать его чувств. Я была честна с ним. Колдун прекрасно знал, что я буду стремиться домой. Пока жива, пока дышу. Используя любую возможность. Нет другого выхода, лорд сам отказал в помощи.
Дракон пожирал меня сердитым негодующим взглядом, скользил им по моему телу и лицу. Свирепый опасный хищник, поймавший добычу, не скрывал удовольствия, наслаждаясь безоговорочной победой в охоте.
Я затаила дыхание. Стало по-настоящему страшно. Дрожь снова побежала по телу, как электрический ток. Подташнивало, болезненно раскалывалась голова. Усталость и апатия вернулись с удвоенной силой, но я держалась. Наверно, из последних сил.
Обуревали страх и тоскливая безысходность. Я снова закрыла глаза. Не хотела, чтобы Ридерик догадался, как мне плохо. Не дождётся дракон моей покорности. Ох… Поскорее бы всё кончилось.
– Ты сбежала от меня, Ева, – раздался совсем близко низкий спокойный голос.
Я молчала. Ридерик взял меня за плечи. Вроде не сильно, но так, что я даже приподняла их, сделав глубокий вдох. Или всхлип.
– Неужели думала, что я тебя не найду?
– Домой хочу, – тихо произнесла, вздрогнув от мужского дыхания. Им он опалил моё ухо, когда шептал, касаясь его губами.
– Поехали.
– Мой дом в другом мире.
– Твой дом теперь здесь, – голос дракона стал жёстче. – Смирись.
Я посмотрела на Ридерика сквозь выступившие слёзы и утонула в серых, ставших словно тёмный графит, глазах. Попыталась отыскать хоть капельку сочувствия и понимания. Но нет. Альросский был мрачен и невозмутим.
– Я не ваша рабыня.
– Я это уже слышал, Ева, – мужчина недовольно поморщился. – Ты возвращаешься со мной.
– Вы не сможете заставить меня любить вас.
– И не собирался, – неожиданно рассердился колдун. – Ева, кто тебе помогал с побегом?
– Вы правда думаете, что я расскажу? – Губы тронула невольная усмешка.
Ридерик резко выпрямился. На жёстком лице снова заиграли желваки. Оставалось только догадываться, о чём он думал и что решил.
– Милорд! Ах, милорд! – Девичий вопль разорвал возникшую между нами напряжённую тишину.
В гостиную шумно влетела Кротта. В нарядном, излишне помпезном платье с красными воланами, с улыбкой счастья на восторженном глупом лице. На её
