Мои ладони скользят по гладкой коже мужчины, пока не останавливаются на предплечьях. Крепко сжимаю дракона. Впиваюсь в него пальцами. Сильно. Темп растёт. Быстрее. Глубже. Ощущения ярче.
Отчаянно жадно я впитываю в себя мужские толчки и требую большего. Мне кажется, вокруг нас снежный буран. Стихия буйствует, она похожа на белое пламя. Миллионы снежинок закручиваются со всех сторон, превращаясь в искрящуюся светом пургу.
– Ева! Посмотри на меня! – требует хрипло дракон, и я выполняю приказ.
В резко посветлевших ледяных глазах Ридерика бушует метель. Словно крохотные снежинки танцуют чудесный магический танец. Мужчина уже на грани. Это его пограничный предел.
Ещё один глубокий и сильный толчок, и меня скручивает сладкая судорога. Тяжёлый сладкий жар разливается по телу, и мир взрывается. Краем ускользающего в нирвану сознания замечаю над нами распростёртые светло-голубые, почти белоснежные крылья. И улыбаюсь, счастливая, – это сейчас мой дракон.
Нескончаемая своими поцелуями и ласками ночь всё равно подошла к завершению. Ридерик оказался очень внимательным и нежным любовником. Благодаря ему я столько узнала о собственной чувственности, сколько не смогла за все годы своей взрослой жизни. Требовательный мужчина наслаждался страстью. Он брал от неё всё, много отдавая взамен.
Но даже неугомонный дракон всё же устал и уснул, крепко прижимая меня к себе. Даже во сне не хотел расставаться. Потребовались усилия, чтобы незаметно выскользнуть из мужских объятий.
Накинув платье, растрёпанная и уставшая после бессонной ночи, я вышла из мужской спальни и направилась к себе. Ранним утром дворец ещё спал, а значит, вероятность встретить кого-либо мала.
Крыло мужской части одним из коридоров примыкало к просторному залу, использовавшемуся в качестве дополнительной гостиной. Из неё можно попасть как в женскую часть, так и в комнаты, предназначенные для свиданий.
Я толкнула тяжёлую дверную створку и зашла в зал, украшенный настенной живописью. Изображения на стенах напоминали нашу античность во всём великолепии форм и расцветок. Влюблённые пары под сенью садов и каменных беседок услаждали взоры любого, кому нравилось искусство… И вздрогнула, когда увидела на одном из удобных диванов Милен. Девушка сидела, с ногами забравшись на мягкое бархатное основание.
Шум открываемой двери привлёк её внимание, и теперь мы смотрели друг другу в глаза. Похоже, Милен провела здесь всю ночь.
– Ты? – прищурилась она и подалась вперёд. Спрыгнула на пол. – Откуда ты?
– Гуляла, – невозмутимо ответила, направляясь к нужным дверям.
– В мужских покоях? – Голос девушки дрогнул.
Я почувствовала, как в моё предплечье вцепилась её рука. Сильно вцепилась, с особой мстительной страстью. Вот блин! Наверняка оставит синяк. Я развернулась, резко вырываясь из захвата. Отступила от раздражённой девушки на пару шагов.
– Давай-ка полегче с руками, – холодно произнесла.
– Ты провела ночь с ним? В его спальне? – Губы Милен скривились от горечи. – Тварь! Он выбрал МОЙ кубок!
Я смотрела на Милен с жалостью. Она ничем не отличалась от Алиа в своём желании соперничать за дракона, который, ко всему прочему, их не любил.
Это мужчина должен добиваться любви женщины. И чем дольше, тем сильнее будет ценить завоёванное. А чем дальше женщина будет держаться от розовых очков в виде домыслов и оправданий мужским словам и поступкам, тем прозрачней станут отношения, открывая истинные чувства.
Сейчас я понимала это так же хорошо, как и бурное негодование любовницы Альросского, стоящей передо мной.
– Решила оказаться хитрее меня? – яростно говорила девушка. – Нарушила запрет не заходить в мужские покои, пользуясь настроением милорда?
Милен своим придумыванием событий лишь подтверждала правило, не желая видеть очевидного. Ридерик не нуждался в её любви, но Милен легче было закрыть глаза на происходящее и страдать годы, чем принять правду. Бедные женщины слишком сильно любили. Но не мужчину, а себя в своих страданиях.
– Мне пора.
Я развернулась. Откровения в мои планы не входили. К сожалению, такая реакция взбесила ревнивицу ещё больше.
– Ненавижу! – вдруг взвизгнула она, а потом кинулась на меня, пытаясь вцепиться в волосы.
Я увернулась от разъярённой фурии, чтобы в следующее мгновение заломить ей руку. Нет. Драться не хотела. Но схватила, причиняя боль. Намеренную, желая охладить пыл Милен.
– Больно! – прорычала черноволосая бестия, когда поняла, что не справится со мной. – Мне больно!
– Физическую боль легко унять, как и душевную, – тихо произнесла я. – Для этого достаточно прекратить соперничество.
– Отпусти!
– При условии, что будешь держаться на расстоянии.
– Иначе что?
