экзекуции в размере двадцати тонких плетей, пометить руной и выслать из столицы четырёх смежных королевств без права возвращения. Приговор привести в исполнение сегодня.
Порка, магическое клеймение, ссылка. Я отвела взгляд, а когда снова посмотрела на Ридерика, дракон был полностью сосредоточен на разворачивающемся действии. Свист первой плети рассёк тишину. Раздался звонкий влажный шлепок.
Я вздрогнула и быстро направилась к дворцовому крыльцу. Когда закрывала двери, заметила, как задумчиво смотрел мне вслед Ридерик.
Наблюдать за зрелищем на площади не было никакого желания. Свист плетей, рассекающих воздух, звуки ударов, боль, возгласы и интерес толпы к экзекуции вызывали в душе отвратительные переживания.
Разумеется, я понимала, что могло быть хуже. И даже выдохнула с нескрываемым облегчением в одном из коридоров дворца. Грег останется жив, через несколько дней выздоровеет. На фоне того, что ему грозило всего парой дней ранее, наказание выглядело как милость.
Альросский не мог оставить парня безнаказанным. Это противоречило ему как властному правителю, уронило бы авторитет, да и вообще было не в его характере. Случилось то, что случилось. Обиды не было, отвращения к дракону – тоже.
Быстро преодолела необходимое расстояние, поднялась по лестнице и тихонько открыла дверь. В близком сердцу зале меня встретила тишина. Никто не летал, моя поделка лежала там, где я её оставила. Осторожно приблизилась к камням, увидела свою жар-птицу, разбросанные кисточки, листы бумаги и пергамента.
Перевела взгляд на окно. Начинался снегопад. Я могла только догадываться, как интенсивность осадков и непогода связаны с настроением Ледяного дракона. Впрочем… Додумывать за него я не собиралась, поэтому удобно разместилась на стульчике и принялась рисовать.
Когда двери открылись, моя птица стала ещё красивее. Я подняла голову и опешила от неожиданности. В мастерскую зашла Милен. В руках она держала два бокала и бутылку тёмного стекла.
– Ева, – сдавленно произнесла девушка, – нам надо объясниться.
– Я занята, – ответила, бросив короткий взгляд на разведённую палитру.
– Хочу извиниться.
Ничего не ответила, лишь чуть-чуть приподняла брови.
– Ты права. Мне больно, потому что я сама позволяю себе страдать.
Милен развела руками и виновато улыбнулась.
– Знаешь, как нашло на меня. Вспылила. А потом я смотрела на того парня и всё думала, думала…
Милен замолчала. Пауза была недолгой.
– Ридерик никогда мне до конца не принадлежал. Может, только в самом начале. Пока не появилась Алиа. Но я настолько ухватилась за своё желание вернуть прошлое, что изо дня в день надеялась и мечтала о нём. Потом появилась ты. Я вижу, как он смотрит на тебя. По-другому смотрит.
– Мне не с чем сравнивать, – усмехнулась я.
– Зато мне есть с чем, – помрачнела девушка. – Я злилась, психовала, хотела убить тебя. Поверишь?
Пришлось пожать плечами в ответ. Откуда мне знать, что она рисовала в своей голове? Тут иной раз в собственной душе не разобраться. Куда уж до чужой? Всё, что оставалось, – смотреть на лицо, полное раскаяния, и ловить опечаленный взгляд.
– Мне и сейчас больно, – между тем не останавливалась Милен. – Но я пришла к тебе. Ты не похожа на меня, на других девушек. Словно знаешь что-то очень важное.
– Важное?
– Просто поговори со мной. Помоги понять до конца.
Желание Милен помириться казалось весьма искренним. Испытывая лёгкую настороженность, я показала на дальний диван, приглашая её разместиться за небольшим столиком. Правда, не имела ни малейшего представления, о чём вообще разговаривать. Всё, что хотела, сказала утром.
Милен поставила бутылку с вином, открыла, разлила по бокалам тягучий янтарный напиток. Затем взяла один и выпила сразу четверть. А потом ещё столько же.
– Прости. Волнуюсь, – улыбнулась она. – Извиняться за своё поведение очень сложно. Мне вообще сложно. Больно. Ридерик всегда говорил такие приятные слова, а толку…
– Мужчины часто говорят приятные, ничего не значащие слова.
Я встала из-за стола и подошла с поделкой к горячему камню. Новый слой красок требовал обязательной просушки.
– Почему?
– Иногда не хотят причинять женщине боль, но обычно сбегают от женских слёз и истерик.
– Но как же! Я же думаю потом о его обещаниях…
– Ты думаешь за него. Придумываешь его словам новый смысл, а поступкам – оправдания, отвечаешь за него, строишь планы…
Я замолчала.
