ракету и стартует с щербатого асфальта прямо в затянутое тучами небо!
А следом девчонки начали валиться на этот самый мокрый, грязный, щербатый асфальт — сразу обе. Одна упала в лужу — тяжело, с фонтаном брызг, как опрокинутая тумба, другая опустилась невесомо и тихо — только дождь принялся радостно заливать беззащитно открывшееся, бледное и застывшее лицо.
Вик остолбенел. Он не мог отвести взгляда от мёртвых — уже мёртвых! в этом не было сомнений! — девушек, но разум отказывался принимать происходящее! Не верил тому, что видели глаза. А на остановке раскручивалась уже полная дичь: людей начало шатать. Казалось, все они только что приняли по полному стакану крепкого спиртного и сразу опьянели. Послышалась невнятная громкая речь, движения стали смазанными, послышались вскрики. Опускались слабеющие руки с зонтами, фигуры в куртках и плащах раскачивались, переступая по лужам. Потом приглушенные городские шумы прорезал неожиданный истерический смех, а следом — тут же — вой. И стон. Кто-то слабо пискнул: «Помогите!»
Вор не сразу понял, что тяг продолжается. Турбина ревела глуше, но вполне отчётливо, и самое главное — не подчиняясь воле тягуна. Вик не знал что делать, как остановить проклятую горелку, сжигающую сейчас чужой витакс, как адская топка!
А люди тем временем начали падать. Один за другим, попарно, по трое — словно кто-то незримый запустил некий жуткий принцип домино, и первая костяшка валит теперь всех, и свалит неминуемо! В грязь, в лужи, со стонами и хрипами — люди падали и умирали…
И тогда Вик побежал — быстро, как только мог. Сбиваясь с шага, чуть не падая — но, изо всех сил удерживая равновесие, — и не разбирая дороги, — и всё быстрее и быстрее! — потому что остановиться нельзя было ни на миг! Потому что перед глазами плыли фигуры, ватно валящиеся под косыми струями дождя…
Единственная мысль заполняла разум — он только что высосал всех людей на автобусной остановке. Всех, сколько их там было. Прикончил — да, судя по всему, прикончил — чёртову кучу народу…
Ужас заполнял душу.
Вик бежал, пока хватало дыхания, а потом остановился — без сил. Опустился — почти упал — на дорожный бордюр, тяжело опёрся о мокрый бетон руками. Запалено втягивая в себя сырой воздух.
Что-то очень неправильное творится на этом свете, тягун.
По прошествии нескольких минут — пяти? десяти? — огляделся. Бег завёл его на улицу Планерскую. Отсюда до «Шестка» десять минут быстрого хода — на Фуфайке всё близко, если знаешь, где срезать углы, какими задворками и переулками пройти. С транспортом решил не связываться, не хватало ещё убить полный трамвай пассажиров. Вначале нужно разобраться в том, что происходит.
И помочь в этом сможет тот же Шестопёр. У него не только клеть, но и сканер, способный провести диагностику поля. Браслет-то так и показывает фоновые значения, будто не было только что кошмара повального, ураганного съёма на остановке. Если ему верить, Вик ничего не взял. Что ж тогда люди падали, как подкошенные? И куда девался витакс?
Бар «Шесток» приветливо мигал разноцветными огонькам из-за неплотно закрытых жалюзи. Тягун постоял в отдалении, осмотрелся. Ничего подозрительного вокруг не наблюдалось, всё как обычно — пустынно, тихо, даже немножечко сонно. В других подобных заведениях сейчас, к вечеру начинается самая горячая пора: собираются завсегдатаи, кутят залётные, задорно смеются девочки — дым коромыслом. Но в «Шесток» и в вечернее время чужие не ходят, никакой сутолоки. Изредка хлопнет дверь, принимая кого-нибудь из своих, и всё.
Это было удобно, любой подозрительный человек или автомобиль на виду. Поэтому, выждав для верности с четверть часа, тягун вошёл в бар и двинулся прямо к стойке. Здесь ничего не изменилось, хотя Вику казалось, что с прошлого визита прошла целая жизнь. Умер Бас, его самого предали и обокрали, и с организмом теперь творится какая-то чертовщина. Но неизменны столики под не слишком свежими скатертями, тихий говор двоих смутно знакомых парней в углу (то ли покупал у них что-то, то ли, наоборот, продавал). Негромко позвякивают пивные кружки.
— Привет, — тягун помахал человеку за стойкой.
Тот улыбнулся, и сеточка морщин разрезала кожу у носа и на висках. Валерка был всего-то двумя-тремя годами старше Вика, а выглядел солидным дядькой. Невысокий, но при этом коренастый и крепкий, он легко двигался и был проворен, когда нужно, до чрезвычайности. И так же опасен, но морщинки эти обманывали многих, кто не знал Шестопёра близко, и бармен поддерживал образ этакого простецкого дядечки чуть ли не преклонного возраста. За спиной его перемигивались разноцветные бра и на лысой как шар голове отражались отблески света — одна половина лица Шестопёра казалась неестественно красной, а другая мертвенно зелёной, но выцветшие глаза смотрели как всегда спокойно и доброжелательно.
— Пива? — спросил он.
— Потом, Валера, — отмахнулся Вик. — Нужна твоя помощь…
— Хочешь скинуть? — оживился старый товарищ.
— Может, и скину, но больше меня интересует общее состояние поля. Ты говорил, что обзавёлся сканером. Выручай, брат…
— Какой разговор, Вик, — улыбнулся Шестопер, и морщинки радостно поползли от верхней губы к вискам. — Полина, подмени! — крикнул он помощнице и обернулся к вору: — Сударь мой, пройдёмте в закрома…
