— Вот-вот, а после акции и вовсе занемог! — саркастически произнёс любовник. — А твой друг Вик потащил его в лазарет. Хорошо хоть, я позаботился о канистрах и прочих уликах, включая привод. Подумать страшно, что было бы, заинтересуйся этой парочкой полиция и контролёры! А это могло произойти, в больницах тоже не дураки сидят…
— Почему «болел»? Что с Себастьяном? — внутренне холодея, спросила Софья.
— Я узнавал — увы, ему ничем нельзя было помочь… — Залеский сморщился, как от зубной боли, но обороты сбавил. — Пойми, дорогая, существуют запланированные потери. При наступлении гибнет до тридцати процентов личного состава…
— Ну да, — отстраненно кивнула она. Холод внутри разливался всё шире и глубже, забираясь в самые отдалённые уголки души. — Из троих — один в потери, всё верно.
Инженер воспринял её отстранённость по-своему:
— Но ты молодец, вовремя уговорила эксперта, и свою положительную роль он сыграл. Пригодилась зажигалочка. Канистры у нас — полторы тысячи лет! — Она молчала. Залеский продолжал: — Софья, парня не вернуть, и сделанного не воротишь. Теперь нужно завершить начатое…
А потом и предложил — поживи пока в отеле. Не долго — и мы уедем. И вот она живёт: терпит администраторов, мечтающих покопаться в грязном белье постояльцев, горничных и лифтёров. Впрочем, последние ни при чём — из номера она не выходит. Еду заказывает в ресторане, контакты с миром сведены до минимума. И ждёт — ждёт звонка, сигнала к отъезду.
После отказа Вика она поставила на тягуне крест. Лёгкость и воздушность существования постепенно истаяли, ожидание праздника в который раз уже окончилось ничем. Не праздник — серые будни маячили впереди, суровая необходимость избавиться от лишних людей. Чтоб самой не стать лишней.
Да, импульсный передатчик дала Себастьяну она. И не только передатчик, но и пистолет, и капсулу с хитрым лекарством, которым снабдил Залеский. Объяснил, мол, четыре-шесть часов глубокого и совершенно безвредного сна. За это время они будут далеко. Но вот уже второй день, как она сидит в этом вонючем отеле. Дорогом, но всё равно вонючем…
План был прост: после завершения операции Бас предлагает Вику отпраздновать победу, подмешивает в напиток содержимое капсулы, подаёт сигнал и дожидается приезда инженера. Если что-то пойдёт не так, не удастся усыпить друга — удерживает Вика под угрозой пистолета. Она попыталась представить, как Бас удерживает Вика, пусть даже под наведённым стволом. Это Бас-то — добряк и недотёпа. Нет, не получалось представить.
Только одним способом можно было это сделать — выстрелом.
Решился бы Себастьян на убийство старого друга, и позволил бы Вик стрелять по себе безнаказанно? Одни вопросы без ответов. Но всё пошло совсем не так. Даже Залеский не знал, где сообщники набирали последнюю канистру. Или сказал, что не знает. Что произошло между ними? Почему Бас включил передатчик и не воспользовался капсулой? Или планы спутал сердечный приступ?..
Софья примостилась на гостиничном диване у телефона. Поставила рядом чашку горячего чая, заказанного в ресторане. Ждала звонка: так сказал Залеский — никаких мобильников, дескать, позвоню по городскому и скажу условную фразу. Заберём документы и уедем — далеко, навсегда, к новой счастливой жизни.
Телефон молчал. Остывал чай.
Самым трудным было уговорить Себастьяна. Никогда ещё, наверное, не была она столь красноречива, столь убедительна и проникновенна. И взгляды дарила из самого убойного своего арсенала, и прикосновения таили в себе небывалый заряд того самого колдовского электричества, что действует на мужчин безотказно.
С Виком, правда, это не сыграло, ну да что уж теперь…
Бас тряс кудлатой башкой, смотрел глазами больной и преданной собаки. Преданной — хорошее слово, как раз к месту. Бас не соглашался, но все его доводы она знала наперёд и потому имела преимущество.
— Это же Витька, Соня! — говорил одноклассник. — Витька, вспомни, как мы дружили! Разве я могу теперь…
— Он молодой и здоровый, не в пример тебе — отвечала она. — Что ему станется? И он тягун, натягает себе витакса ещё. А у тебя это единственный шанс. Ты хочешь на берег моря, к своим любимым пальмам?
Бас согласно кивал, растрёпанные волосы ходили ходуном. Наверное, так бьются пальмовые ветви на ветру.
— Тогда слушай меня. — Когда было нужно, она умела вбивать слова как гвозди. — Я освобожусь от Залеского. Всё уже готово, осталось только спустить курок. Мы уедем вдвоём, туда, куда ты захочешь, и будем вместе. Но для этого и тебе придётся постараться. Я убираю Залеского, ты — Вика.
— Убрать?! — испугался Бас. — Ты имеешь в виду?..
— Нет, не то, что ты подумал. По-твоему, я чудовище, чтоб замышлять убийство? Он ведь и мой друг, Бас! Просто нужно его… обезвредить. Я спрашивала у знающих людей — тягуны привычны к смене обстановки. Живут в постоянной готовности сорваться с места и уехать. И на опасность, на экстремальную ситуацию реакция его будет именно такой — бегство. Ему же лучше. Он жил неизвестно где столько лет, тебе от этого было хуже?
— Это предательство, Соня!.. — стонал Бас. — Я так не могу!..
Преданные, все мы преданные друзья…
